Себастьян скривился. Ох, как ему это не понравилось…
Скрепя сердце он вынужден был признать, что на полке стоят и настоящие книги: «Властелин колец», «Дюна», «Машина времени», «Бегущий по лезвию», цикл «Основание».
Рядом с этими, культовыми для любого считающего себя фриком, стояли учебники по сценарному мастерству, биографии Стенли Кубрика, Квентина Тарантино, Кристофера Нолана, Альфреда Хичкока.
— Он что, интересуется кино? — удивился Себастьян.
— Конечно! Мечтает стать режиссером! Неужели он никогда не показывал тебе своих фильмов? Ты что, не знаешь, что у него есть камера?
— Нет, — вынужден был признаться Себастьян.
Не без грусти приходилось признавать очевидное: сына своего он не знал. И дело не в том, что они редко виделись. Дело было в том, что в последнее время они говорили, как два глухих. Даже не спорили. Отгораживались друг от друга полным равнодушием. Джереми был не таким сыном, какого хотелось бы иметь Себастьяну. Мальчик был слишком похож на мать, и поэтому он не интересовался, чем тот живет, его занятиями, надеждами. Мало-помалу, но с полной определенностью Себастьян отстранился от сына и не чувствовал за собой вины.
— Я и паспорта его не нахожу, — встревожились еще больше Никки, заглядывая в ящики стола.
Себастьян в задумчивости нажал на клавиатуре компьютера клавишу «пуск». Джереми увлекался ролевыми играми он-лайн. Экран вспыхнул, показав картинку «World of Warcraft». Затем выскочила иконка, предлагая ввести пароль.
— Даже не вздумай! — Никки схватила Себастьяна за руку. — У него паранойя на все, что касается компьютера. По части компа он понимает в десять раз больше, чем мы оба, вместе взятые.
Очень жаль. Запрет лишал их немалого количества информации. Себастьян подчинился совету бывшей жены и не стал влезать в компьютер. Ограничился тем, что вытащил внешний жесткий диск. Кто знает, вдруг он не защищен паролем?
— У тебя есть ноутбук? Можно попробовать посмотреть на нем.
— Сейчас принесу.
Пока Никки не было, Себастьян рассматривал фреску, которую Джереми нарисовал на стене в глубине комнаты: благословляющий Христос парит в сине-зеленом небе. Он подошел поближе и увидел на полу баллончики с красками. Несмотря на открытое окно, в комнате здорово попахивало химией. Фреску Джереми нарисовал совсем недавно.
— Он что, обратился к религии? — спросил Себастьян, когда Никки вернулась.
— Да нет, насколько я знаю. Но мне кажется, что нарисовано потрясающе!
— Ты серьезно? Любовь слепа…
Она протянула ему ноутбук, бросив на бывшего мужа мрачный взгляд.
— Может, она меня и ослепила, когда я тебя встретила, но…
— Но что?
Никки не стала продолжать пикировку. У них были сейчас дела поважнее.
Себастьян взял ноутбук и подключил к нему съемный диск. На нем были фильмы и музыка, скачанные из Интернета. Судя по всему, Джереми был страстным фанатом рок-группы «Шутерз». Себастьян посмотрел несколько минут кусочек их концерта: грубоватый гаражный рок, слабое подобие «Strokes» и «Librtines».
— Ты знаешь этих ребят?
— Самодеятельная группа из Бруклина, — объяснила Никки. — Джереми часто ходит на их концерты.
«Убожество», — вынес Себастьян про себя вердикт, немного послушав слова.
Просмотрев название других папок, он обнаружил с десяток телесериалов, о которых понятия не имел, и еще весьма недвусмысленные ролики, обозначенные как «fuck» «boobs» и «MILF».[6]
Для очистки совести он открыл одну из папок и запустил фильм. Пышная медсестра появилась на экране и принялась медленно расстегивать халат, а потом занялась оральным сексом со своим пациентом.
— Может, хватит грязи? — рассердилась Никки.
— Есть из-за чего возмущаться, — успокаивающе произнес Себастьян.
— Тебе безразлично, что твой сын смотрит порно?
— Абсолютно. И я бы сказал даже, что меня это радует.
— Радует?
— Он такой хрупкий, женственный, что я даже беспокоился, уж не гомик ли он.
Никки удрученно посмотрела на Себастьяна.
— Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? — Он не ответил, и она продолжала: — Даже если бы он был геем, я не вижу в этом проблемы.
— Раз проблем нет, закрываем тему.
— Ты все еще живешь в XIX веке, и это удручает.
Себастьян поостерегся вступать в дискуссию.
Однако Никки не успокоилась:
— Мало того что ты гомофоб, ты еще одобряешь фильмы, унижающие женщин!
— Я не гомофоб и никаких дурацких фильмов не одобряю, — буркнул Себастьян, всеми силами стараясь уйти от спора.
Он открыл верхний ящик стола. По дну катались разноцветные шарики-драже, высыпавшись из большого пакета «M&M's». Среди конфет валялась визитная карточка татуировщика из Уильямсбурга с картинкой, изображающей дракона.