- А ты чего, Надежда, удивляешься? В годы моей молодости каждый второй был из сидельцев, - говорит она. - Мне лет-то сколько? Я времена Сталина помню, вот что вчера было, могу забыть, а те времена помню прекрасно.
- Значит, нужно поговорить с этим авторитетом, чтобы своего брата немного прижал. Или он хочет ему такой же судьбы?
- Нужно, Наденька, а то до добра эти драки не доведут, - говорит она.
- Я с тобой пойду, - говорит Алина.
- Не стоит, нам лучше без свидетелей поговорить, общее прошлое вспомнить. Устроим встречу старых друзей из прошлого. Когда его можно дома застать?
- Да хоть сейчас иди, он не работает, нахлебник, - говорит бабушка Зина, - сидит на шее у родителей. И совесть его не мучает, и младший такой же вырастет, совсем родителей не жалеют.
- Сейчас не пойду, скотину накормлю, собакам на завтра еду сварю, сына ужином накормлю, тогда и пойду. К таким встречам подготовиться нужно, уж очень не хочется самой к прошлому идти. Вечером пойду, чтобы меньше народа видело, незачем давать повод для слухов, и так про нас много говорят.
- От зависти языками чешут. Они думают, что мы богачи, раз такое хозяйство держим. Им не представить, как мы вкалываем, чтобы деньги получить.
- Вот и не буду давать повод для лишних разговоров. Давайте чай пить, и на работу. Олег, а тебя никто от домашних дел не освобождал.
- Жестокая ты, Надя, - возмущается он.
- Какая есть.
***
Родительница Ильи, так называемого "авторитета" и старшего брата Саши-выпендрёжника, смотрит на меня огромными глазами, но дверь распахивает, приглашая войти. Илюшу я по училищу хорошо помню, в нём он в так называемых "авторитетах" ходил. Я когда туда попала, он уже год там находился и своё место под солнцем обозначил. Выпендривался не по-детски, шестёрками себя окружал, пытался споры "по понятиям" разруливать. Только это напускное бахвальство, хотя многие принимали за чистую монету, я с ним за время нашего совместного сидения ни разу не разговаривала, но он про меня прекрасно знал, про всех знал, статус обязывал быть не только в курсе всего на мальчишеской половине, но и на девчачьей тоже.
- Где старший? - спрашиваю я женщину, её глаза становятся ещё больше, но она кивает в сторону кухни, где слышатся мужские голоса. - Я ненадолго отвлеку его от важного дела, - бедная женщина не знает, как ответить на мой вопрос, и только кивает.
Снимаю куртку, ботинки и прохожу на кухню, Илюша в майке и растянутом трико сидит, как король, за столом, перед ним бутылка водки, стопки и скромная деревенская закуска, рядом сидит братец Сашка и чуть ли не в рот ему заглядывает.
- Ну, здравствуй, Илюша!
Я нагло присаживаюсь напротив него и отодвигаю в сторону бутылку водки, чтобы не загораживала ему обзор.
Илья моргает, открывает рот, потом закрывает и опять моргает, а его братец смотрит на меня чуть ли не с восторгом. Он знает, кто я, но знакомство с его братом делает меня чуть ли "авторитетом" в его глазах, после брата, конечно.
- Надежда! - восклицает Илья. - Вот это встреча! Ты вроде из другого города, и каким ветром в наше захолустье?
- Пути Господни неисповедимы, Илюша. Ты брата своего отпусти, нечего ему уши греть, я с серьёзным разговором пришла.
- Так, может, выпьем? - говорит Илья.
- Сначала поговорим, а потом, может, и выпьем, если желание будет.
- Сашка, вали на улицу, подыши воздухом и не вздумай ушами шевелить, я же узнаю, слушал ты или нет, - говорит Илья и пихает брата в бок.
Сашке до жути интересно, думаю, он даже догадывается, по какому поводу я пришла, и послушать, ой, как хочется. Но брат, видимо, уже показал, что может быть убедительным, и парень нехотя встает и направляется в прихожую, шуршит одеждой, огрызается матери и наконец выходит за дверь.
- А я еле тебя узнал, ты округлилась, телеса появились, симпатичной бабой стала, - говорит Илья.
- А ты меня разглядывал? Удивил, ты же все годы на Дашку пялился.
- Дашка "давалка", не по масти мне.
И тут я начала смеяться:
- Ох, и рассмешил! А ты за хулиганку отсидел и масть приобрёл? Уж мне-то лапшу на уши не вешай, "давалка" ему не в масть, а представься тебе случай, так и Дашка бы сошла.
- Убили её через год после училища, - тихо сказал Илья, - она мне в зону писала, а потом от её подруги письмо пришло. Жалко, она девкой доброй была.
- Клиент убил?
- Клиент, горло как овце перерезал. А ей только двадцать исполнилось.
- А ты надеешься до ста лет прожить? И до пятидесяти не дотянешь, тебе двадцать три, а уже вторая "ходка", и здоровья они не прибавляют.
- А ты меня воспитывать пришла? С чего вдруг? - ухмыльнулся он.
- На тебя мне начхать, ты взрослый мужик, и школа жизни у тебя "хорошая". Если ты из неё ничего не вынес, то катиться вниз будешь быстро и дна жизни достигнешь скоро. Ты зачем своему брату радужные байки про зону рассказываешь? Хочешь, чтобы по твоим стопам пошёл?
- А он тебе мешает? - удивляется Илья.
- Пусть бы попробовал! Он решил из школы зону сделать, "авторитетом" стать.
- Ничего радужного на зоне нет, - холодно ответил Илья, - а Сашке я такой жизни не желаю, хватит родакам и меня одного. Ответь мне, за кого просишь?
- За сводного брата Олега.
- И я думаю, сын-то у тебя ещё малёк, до школы не дорос.
- Дашка написала?
- Она, из-за тебя директор так струхнул, что воняло долго. После твоего ухода он всех охранников перетряхнул, больше половины уволил, гайки закрутил жёстко, и подопечным досталось. Сдох он полгода назад, по официальной версии, от сердца.
- Откуда знаешь?
- С одним молодым повстречался, он сразу после училища в зону пошёл, ты его не знаешь, из молодых. А ты своему сыну сказала, кем его папаша был?
- Его отец героический лётчик-испытатель, погиб при испытательном полёте нового самолёта.
- Правильно, умер, так умер. Выпьем за упокой души Дашки?
- Выпьем.
- А с братом я поговорю, он свой гонор прижмёт, я для него плохой пример, - Илья налил нам по полстопки водки и подвинул мне тарелку с солёными огурцами.
Выпили мы, не чокаясь. Дашка не от хорошей жизни на панель в пятнадцать лет пошла, у неё родаки - алкаши, девку за копейки собутыльникам продавали. Потом она сбежала, а так как ничего, кроме этого, делать не умела, то для неё быстро нашёлся сутенёр, а при "контрольной закупке" её, малолетку, и загребли, потом в училище отправили. Но, видимо, после этого она уже к нормальной жизни не смогла приспособиться, в итоге окончила жизнь рано. Думаю, кроме нас, за упокой её души и выпить некому.
- Я всегда знала, что ты парень умный, и все твои выкрутасы в училище - это шелуха, там иначе нельзя. Но здесь жизнь другая, и "тюремная романтика" должна оставаться в прошлом. Я все эти годы пытаюсь закрыть прошлое в прошлом.
- Получается?
- Не всегда, иногда прошлое по пяткам бьёт, идти мешает. Но что мне больные пятки, я и не такую боль испытывала, иду вперёд. А куда деваться?
Мы выпили по второй, и я направилась домой.
- Ты заходи, не забывай, - говорит Илья, открывая мне дверь.
- Некогда по гостям ходить, хозяйство у нас большое, от усталости еле до кровати доползаю.
- Ты девка дельная, уважаю, - мы пожали друг другу руки, и я вышла из дома.
Баба Зина встречала меня у крыльца.
- Ты иди отдыхать, Олег твою работу на себя взял, устыдился ребёнок, что женщина за него разбираться пошла.
- Да не разбиралась я ни с кем, мы с Ильёй прошлое вспомнили, пару стопок за упокой души одной знакомой выпили. Завтра станет ясно, будет ли результат от этого разговора. А Олегу спасибо за выполненную работу, пойду, сыну сказку почитаю. И пусть не переживает пацан, вырастет, за Тошку заступится.
Глава 6