Да, вспоминать подробности, спустя столько лет, может быть, и не стоит. Однако случалось в мыльной воде заодно выбросить и младенца. На полях сражений никакого равенства не существовало. Каждый выполнял свои строго определенные обязанности. В центре фронтового миропорядка находились командиры — категория должностных лиц, осуществлявшая управление войсками. Труд самых красноречивых и преданных политработников, артснабженцев и саперов, инженеров и интендантов, связистов и медиков, рядового состава всех специальностей пропадал впустую во всех случаях, когда тот, кто поставлен во главе подразделения, части, соединения, не проявлял командирских задатков, умения вести за собой подчиненных, объединять начальников и рядовых, направлять усилия их на выполнение боевых задач. Успехи и неудачи на поле боя, как и вне фронтовой службы, всегда отождествлялись с личностью командира, только он наделен полномочием говорить от имени войск.
Командиры занимали особое положение по отношению ко всем другим начальствующим лицам и в соответствии с этим имели право ношения знаков командирского достоинства. В мирное время и в первые годы войны — золотистую окантовку петлиц и нарукавные нашивки, позже — командирские погоны. Именно он — командир — внес решающий вклад в формирование личности воина-победителя.
Эмблемы, цвета петлиц, околышей головного убора отгораживали военнослужащих одного от других чертой, невидимой гражданскому человеку, затем, чтобы теснее сплотить их по роду оружия. Деление еще с большей отчетливостью продолжалось внутри каждого подразделения, части, соединения. На правом фланге — воины, которые ведут бой, на левом — подразделения боевого обеспечения: саперы, связисты, химики и учреждения войскового тыла — артснабженцы, персонал обозно-вещевой, продовольственно-фуражной, медицинской, финансовой служб — специалисты, занятые хранением, выдачей, ремонтом и восстановлением, доставкой боеприпасов, продовольствия и прочих ресурсов, необходимых в деятельности боевых подразделений.
Знаки — эмблемы, цвета петлиц, околышей — освещают перед гражданской публикой род занятий военнослужащего. Участвовал ли воин в бою? Где, на каком удалении от переднего края? Какую нес нагрузку? Степень опасности, которая ему угрожала?
Фронтовик-пехотинец, артиллерист, танкист гордился своим оружием. В полуразрушенной только отвоеванной деревушке, и на улицах тылового города его встречали с почетом и уважением как гостя, внимали его словам. Он истинный воин, защищал отечество, сражался, повинуясь присяге во имя всех людей и каждого в отдельности.
Но не хвалебное слово, не ордена и не пища, не обмундирование — меховое, студеной зимней ночью — трогало душу воина-фронтовика. Признательность — вот дар, который он ставил выше всех наград и отличий, когда в глазах людей — старых и малых — находил тепло и любовь, источник, питающий мужество воина.
Фронтовик ценил людское внимание, то, чего ему не доставало. Не знает воин, что ждет его завтра, через час или в следующую минуту. Он жаждал видеть и слышать, в этом проявляется естественная потребность души всякого, кто подвергал себя риску.
Что же, однако, случится, если обезличить воинов, знаки различия боевых подразделений одеть личному составу служб обеспечения и снабжения?
Первые были бы принижены, вторые — незаслуженно возвышены, ибо как те, так и другие хорошо знают, кто они. Камуфляж застилает глаза людям. Исчезнет дистанция, и никто не найдет более в обезличенной массе достойного воина, того, который нес жестокий труд подчинения на переднем крае, службу по-настоящему, все ее невзгоды и опасность.
Воины боевых подразделений сочли бы себя обманутыми в своих высоких побуждениях. Вполне естественно со стороны фронтовика в ответ на пренебрежение его солдатской участью. Зачем стараться, когда труд не находит признания? Растворившись в общей массе, воин утрачивает стимулы, которые должен ставить выше жизни.
Ношение знаков различия — погон, звезд, эмблем, — установленных для воинов строевых подразделений, лицами служб обеспечения и снабжения рассматривалось во все времена как посягательство, недопустимое нарушение моральных принципов службы и влекло те же наказания, что и самовольное ношение орденов.
Унификация служебного отличия, вероятно, вызвала бы живейший отклик у специалистов тыла. Ни для кого не секрет, многие из этих лиц стесняются своей профессии, принадлежности к войсковому тылу. В пехоте интендантские и технические работники предпочитают, чтобы гражданское население принимало их за командиров рот, артснабженцы — за артиллеристов.
Почему? Этот вопрос влечет за собой целый ряд других. Что прельщает молодого человека в профессии строителя, продовольственного, вещевого, финансового работника, одетого в одежду цвета хаки? Неужели лавры специалиста в хранении и выдаче пищевых продуктов, одежды, ремонтных материалов или в строительстве?
Если не лавры, так зачем тогда обременять себя казарменной жизнью? Молодой человек имеет все возможности честно осуществить свою мечту в модной одежде студента гражданских вузов. Но если он крепок физически и чувствует силу духа, присущую воину, готовому собственным примером утверждать воинский порядок, то ему необходимо стучать в дверь другого, военного — без всяких натяжек — училища. Полугражданская профессия строителя, интенданта или врача пусть останется кому-нибудь, кто слабее телом, чтобы тот имел повод гордиться сверстником-воином.
Всех нас ведет за собой звезда призвания. Одному она ярко освещает путь от исходного положения до финиша, другому — только ближние горизонты. Но в подлунном мире... все не бесконечно. И в таком деле, как выбор военной профессии, существуют свои сообразные границы, этические и нравственные. Команда «по ранжиру... становись», каждому известна с детских лет, в расшифровке не нуждается. Сильный должен принять на себя тяжелую работу, слабый — легкую. Испокон веков так заведено в жизни.
Всегда ли соблюдаются пришедшие к нам из прошлых времен общепринятые нравственные правила? Возьмем, к примеру, связистов — телефонистов, радистов, инженеров, обязанности которых ограничены вполне определенными рамками. Они обслуживают командные и командирские наблюдательные пункты, а также штабы. Этим и исчерпывается участие должностных лиц и подразделений связи в боевой деятельности войск в целом.
Кто-то мог бы возразить, дескать, на вооружении в ротах и батальонах связи, так же как у саперов, интендантов и т. д., имеются карабины, автоматы. Отправляясь на линию, связист помимо инструментов несет оружие. Он может стрелять.
Да, пожалуй... может... но с тем, однако, условием, что враги явились на телефонную линию. Воин подразделений обеспечения не обязан выйти навстречу противнику, навязать ему силой оружия свою волю либо стоять лицом к лицу в обороне изо дня в день, как пехотинец.
Связист вправе, конечно, стрелять, а может и воздержаться, имеет все основания, сославшись на свои прямые обязанности, ибо его первоочередная задача — поддержание в исправности линии связи. Если же все-таки он вступал в бой вместе с дежурной сменой либо в одиночку, то уже не в своем амплуа, а в роли пехоты, средствами и методами, которые применяются ею.
Основное вооружение связиста — телефонный аппарат, карабин — вспомогательное. Подобно всякому военнослужащему подразделений обеспечения и снабжения связист становился бойцом и даже героем — есть, кажется, один или два примера — при случайном стечении обстоятельств. Пехотинец же неизменно обращен лицом к противнику и уже только по одной этой причине рядом с воинами тыловых служб обеспечения почитался во все времена героем.