Позади меня прозвучали латинские названия хищников, истребляющих паутинного клеща — macrolophus и feltiela: из-за пагубного потепления на планете их следовало отослать бретонским садоводам на десять дней раньше срока. Виктор Пикар присоветовал было еще какое-то насекомое, но его сын, облаченный в клетчатый халат, оспорил эффективность этого хищника на кислых почвах, разразившись таким потоком контраргументов, что рекомендация, в конечном счете, отпала.
Дождавшись конца этой дискуссии, я спросил, как им спалось. На что Луи де Гренан ответил сияющей улыбкой и вопросом:
— А вам?
Я почувствовал, что залился краской до корней волос, и сказал: «Прекрасно!», похвалив глубокую тишину в замке и удобную постель.
— Там уже почти закончили распиливать липу, — невнятно буркнул Морис Пикар, глядя на меня исподлобья. — Вы как — сразу уедете или хотите еще что-нибудь выяснить? Может, вам нужны дополнительные документы по бухучету? Скажите сразу, чтобы мы знали, как нам распланировать день.
Надо же, — никаких следов вчерашнего метафизического экстаза: передо мной сидел бдительный делец, четко выполняющий обязанности руководителя предприятия и ведущий бой со своим мучителем — налоговым инспектором. Желая рассеять его неприязнь, я поинтересовался, не указана ли в архивах замка дата свадьбы Изабо де Гренан. В ответ — мертвая тишина и застывшие лица.
— Об этой молодой женщине шла речь вчера за столом.
Напрасно я старался: мое уточнение пропало втуне. Джонатан Прайс, одетый сегодня в тренировочный костюм с логотипом Manchester United, протянул мне картонную папку.
— Вот последние объяснительные записки, которые вы просили.
Взяв документы, я уложил их в ранец, понимая, что они категорически не хотят обсуждать ничего, кроме моих налоговых претензий. Все ясно: ночь они отводят своим эзотерическим оргиям, а день — реальной жизни малого предприятия. Ладно, пусть так! И я спросил — тем же деловым тоном, каким они сейчас говорили со мной, — готов ли счет за мое пребывание. В ответ Морис Пикар пустил по столу в мою сторону письмо в двух экземплярах, на официальном бланке с логотипом замка.
— С вас 55 евро.
— Включая привидение?
На мою шпильку никто не отреагировал. Я пробежал глазами счет. Он был составлен не по общепринятой форме, но включал в себя все пункты, которые я собирался им перечислить:
Я, нижеподписавшийся Тальбо Жан-Люк, инспектор налогового управления Государственного казначейства, настоящим письмом сообщаю, что такого-то числа воспользовался ночлегом и питанием в замке Гренан, вследствие плохих погодных условий, повлекших за собой невозможность использования моего автомобиля. Расходы, связанные с моим пребыванием (питание, за вычетом обслуживания, стирка постельного белья и чистка одежды, а также стоимость необходимых моющих средств и энергозатраты) составляют 55 Евро, каковую сумму я обязуюсь возместить принимавшей стороне.
Вынув чековую книжку, я с невинным видом спросил, на чей счет должен выписать чек. Тем самым, я расставлял своим хозяевам двойную ловушку: если это будет счет ОТН замка Гренан, его руководители de facto окажутся в положении людей, которые приняли у себя гостя за плату, не имея соответствующей лицензии; если же мне назовут счет Green War, значит, эта фирма пополнит свою кассу суммой, полученной от частного лица, что при ее статусе недопустимо.
И я повторил тоном простачка:
— Так на какой счет?..
— На счет Государственного казначейства, — ответил Пикар-старший, дожевывая свой бекон.
Мое перо застыло в воздухе. Поистине, эти люди выглядят еще безумнее, когда стараются сойти за нормальных. Просить налогового инспектора выписать чек на счет вышестоящей инстанции — уж не сон ли это?!
— У нас тут не ресторан и не меблированные комнаты, — сухо уточнил его сын. — Поэтому в благодарность за наше гостеприимство вы вносите деньги в пользу местной деревенской школы, а данный вид пожертвований подпадает под юрисдикцию Государственного казначейства. Мэрия Гренана пришлет вам квитанцию с подтверждением присланного взноса.
— Благодарим вас за щедрость! — протрубил Виктор Пикар.
— И удачного дня! — заключил Джонатан Прайс, целуя в лобики своих племянниц.
Все трое мужчин собрали свои вещи и вышли из столовой в разные двери. Я глядел вслед, не зная, что и думать об их сегодняшней холодности, — так любовника обескураживает утренняя стыдливая сдержанность женщины, с которой он только что провел бурную ночь. Но больше всего меня уязвило то, что я почувствовал разочарование.