Зентек перевел взгляд с носилок на человека, который, не обращая ни малейшего внимания на происходящее в его присутствии, собирал в этот момент со стола в пробирку разлившийся напиток. Носилки слегка ударились о фрамугу двери, лежащее на них тело заколыхалось. Один из несущих тихо выругался. Потом дверь тихо закрылась, явно с помощью кого-то, кто стоял в прихожей.
— Когда вы сможете мне сказать, пан доктор, все, что мне хотелось бы знать?
Стоящий закрыл пробирку и всунул ее в кожаную сумку, предварительно обернув носовым платком.
— Прежде всего, вы хотите знать, капитан, сам он покинул этот свет или кто-нибудь помог ему в этом, не правда ли? — усмехнулся он. — Возможно и то и другое, но… — и он заколебался.
— Но что? — Зентек отошел от окна и остановился напротив него. — Что-то вам не нравится?
— Не знаю, — доктор пожал плечами. — В моей профессии нельзя поддаваться впечатлениям и внушениям, а только фактам. — Он легонько постучал пальцами по кожаной сумке, а потом посмотрел на стол. — К счастью, это не мое дело, а ваше. На мой взгляд, что-то здесь не складывается, но, как я уже сказал, мне не хотелось бы делать никаких предположений… Я поеду сейчас вместе с носилками, и там сделают вскрытие. Нужно будет провести анализ этого, — и он снова легонько постучал по сумке, — и сравнить с тем, что находится у него в желудке. Думаю, что сразу можно предположить, что мы там найдем. Это значит — девяносто девять процентов за то, что это цианистый калий. Все классические проявления: запах, синие губы. — Он покачал головой. — Через два-три часа попробую более точно вам рассказать обо всем.
— А что вам не понравилось, доктор? — повторил Зентек.
— Вот это…
Вытянутый, пожелтевший от никотина палец показывал на стол.
— Сахарница?
— Да.
Зентек усмехнулся.
— Я сразу об этом подумал. Вы, как обычно, интересуетесь следствием?
— Как обычно. Меня интересует, что могло произойти в комнате, где найден объект вскрытия. Впрочем, всегда важно знать, кого ты режешь и при каких обстоятельствах был найден труп. Это никогда не повредит.
— Когда примерно он умер?
— Во всяком случае, наверняка, сегодня утром. Не раньше. Думаю, что мне удастся точнее определить время смерти. А откуда у него мог взяться цианистый калий?
Зентек пожал плечами.
— Представьте себе, доктор, что у него дома была целая банка этого препарата. Причем совершенно легально. Это известный химик. Профессор. Я звонил к нему на работу. Там сказали, что он держал большое количество этого препарата дома. Он был ему постоянно для чего-то нужен. У него тут в подвале лаборатория.
За окном раздался звук клаксона. Врач потянулся за шляпой, лежащей до сих пор на одном из стульев.
— Это меня. Я поехал. Как с вами связаться, капитан?
— Я буду либо тут, — Зентек заглянул в записную книжку, — телефон 61027, либо в комендатуре. Телефон вы знаете, правда?
— Само собой. До свидания.
Зентек проводил его до дверей, закрыл за ним, вернулся и остановился посередине комнаты. Взгляд его скользнул по висящим на стене двум старинным немецким натюрмортам. Огромный омар, лежащий на золотистом блюде, свисающий на темном фоне заяц и корзина, полная светло-красных яблок, на несколько минут отвлекли его внимание. Потом он взглянул на стол.
Это был большой, тяжелый и темный стол. Он бы предназначен для того, чтобы стоять в столовой дома гораздо более обширного, чем эта маленькая, светлая вилла. Поверхность его была матовой и гладкой. На одном конце стола лежала маленькая соломенная циновка, а на ней стояло блюдце. На блюдце была ложечка. Рядом, в нескольких сантиметрах от блюдца, стояла открытая серебряная сахарница.
Вдоль всей поверхности стола тянулся мокрый след, который обрывался на краю. Именно под этим местом на полу лежала разбитая чашка.
Зентек обошел стол и остановился за стулом, на котором сидел Роман Рудзинский в ту минуту, когда настигла смерть. Да. Чашка могла выпасть у него из руки и покатиться по столу, остатки напитка вылились, а чашка разбилась, упав со стола на пол.
Зентек наклонился и внимательно посмотрел на поверхность сахарницы. В одном месте явно кто-то погрузил туда ложечку и зачерпнул немного сахара.
Это было все. Капитан выпрямился и направился к двери.
Милиционер, сидящий на стуле в прихожей, сорвался с места.
— Где сейчас находятся эти две пани?
— Там, гражданин капитан, — сказал он и показал рукой на дверь, расположенную напротив.