- У вас расплавился один из предохранителей.
Мужчина таращится на меня так, как будто я объясняю ему теорию относительности.
- Видите вот это? – говорю я, показывая ему на синий предохранитель.
Мужчина кивает.
- Если вы посмотрите повнимательнее, то заметите, что он оплавился. Не волнуйтесь, с фарами все в порядке. Вам просто надо его поменять, чтобы лампочка в фаре снова загорелась.
- Невероятно, - глядя на меня, соглашается мужчина.
- О, боже! Как же мне нравится вот так вводить мужчин в ступор. Спасибо тебе, папочка! Как же я благодарна своему отцу за то, что он научил меня чему-то большему, чем быть просто красивой девочкой.
Отойдя от мужчины, который приблизился ко мне сильнее, чем предполагают приличия, я интересуюсь:
- У вас есть запасные предохранители?
Он снова пялится на меня так, как будто не представляет, о чем я говорю. Я с довольным видом настаиваю:
- Вы знаете, где у вас в машине ящик с инструментами?
Красавчик в костюме открывает багажник и вручает мне то, о чем я просила. Под его внимательным взглядом, я ищу нужный мне предохранитель а, найдя, устанавливаю на нужное место, и через две секунды передние фары снова работают.
Надо было видеть лицо этого типа. Он ошеломлен. То, что какая-то незнакомка подошла к нему и легким движением руки починила его машину, полностью выбило из колеи. И, подойдя ко мне, он говорит:
- Большое спасибо.
- Не за что, - улыбаюсь я.
Он глядит на меня своими светлыми глазами и, протягивая руку, говорит:
- Меня зовут Леонард Гуцтле, а вас?
Я даю руку и отвечаю:
- Джудит. Джудит Флорес.
- Вы из Испании.
- Да, - с радостью отвечаю я.
- Мне нравятся испанцы, их вина и картофельная тортилья.
Кивнув, я вздыхаю. Этот, по крайней мере, не сказал «оле!».
- Мы можем перейти на «ты»?
- Конечно, Леонард.
Несколько мгновений я чувствую, как он пробегает своими светлыми глазами по моему лицу, а потом предлагает:
- Мне бы хотелось куда-нибудь тебя пригласить. После того, какую услугу ты мне оказала, это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя.
Ну и ну! Он, что, ко мне клеится?
Но, намереваясь пресечь его поползновения на корню, я с улыбкой отвечаю:
- Спасибо, но нет. Мне срочно надо идти.
- Я могу отвезти тебя туда, куда ты скажешь? – настаивает он.
В этот момент Трус гавкает и бежит к автомобилю, едущему в нашу сторону. Это Эрик. Наши взгляды пересекаются, и, вау, его очень серьезен. Остановив машину, он выходит, подходит ко мне и, поцеловав и обняв меня за талию, шепчет:
- Я беспокоился. Тебя долго не было.
Потом, переведя взгляд на мужчину, который за нами наблюдает, говорит, протянув ему руку:
- Привет, Лео, как дела?
Так они знакомы!
Удивленный появлением Эрика мужчина смотрит на нас, и мой Айсмен поясняет:
- Вижу, что ты уже познакомился с моей невестой.
Повисает напряженное молчание, я ничего не понимаю, пока Леонард, поставленный Эриком на место, соглашается и делает шаг назад.
- Я не знал, что Джудит – твоя невеста.
Они оба качают головой, и Леонард продолжает:
- Но, да будет тебе известно, она сама, в одиночку только что починила мне машину.
- Да ладно, я всего лишь поменяла предохранитель.
Леонард с улыбкой шепчет, пальцем касаясь кончика моего замерзшего носа:
- Ты сумела сделать то, чего я не умел, и я тобою восхищен, девочка.
Напряжение. Эрик не улыбается.
- Как твоя мать? – интересуется мужчина.
- Хорошо.
- А малыш Флин?
- Отлично, - сухо отвечает Эрик.
Что происходит? Что с ними случилось? Я ничего не понимаю. В конце концов мы прощаемся. Леонард заводит свой «мерседес», зажигает фары и уезжает. Я, Эрик и Трус садимся в его машину. Он включает зажигание, но не двигается с места, а потом задает мне вопрос:
- Что ты делала с Леонардом наедине?
- Ничего.
- Как это ничего?
- Да ладно, у него не горели фары, и я поменяла ему предохранитель. Вот и все, не злись.
- А зачем тебе надо было это делать?
Пораженная этим абсурдным вопросом я шепчу:
- Эрик… потому что так вышло. Так меня воспитал отец. Кстати, откуда ты его знаешь?
Эрик глядит на меня.
- Этот урод, которому ты починила машину, не кто иной, как Лео, жених Ханны. Тот самый, который, когда с ней случилось несчастье, отказался от Флина.
Я потрясена до глубины души!
Это тот самый идиот, который ничего не захотел знать о Флине, когда умерла Ханна? Если бы я знала, черта с два я бы занималась его автомобилем.
В глазах Эрика пылает огонь. Он очень зол. От нахлынувших на него воспоминаний, он с силой бьет по рулю.
- Кажется, он тебе понравился.
Я не хочу ругаться и, пытаясь сохранить самообладание, шепчу:
- Любимый, послушай, я не знала, кто он. Я просто была любезной и…
- Лучше бы не была, - обрывает он. – Когда же ты, наконец, поймешь, что если ты будешь так любезна с каждым мужчиной, они все будут считать, что ты с ними флиртуешь.
Мне смешно. В некоторых вещах немцы настолько прямолинейны, и это одна из них.
- Ты ревнуешь?
Эрик не отвечает. Он глядит на меня своими потрясающими глазищами, которые сводят меня с ума. Наконец он шипит:
- А должен?
Отрицательно мотая головой, я нажимаю на кнопку включения проигрывателя компакт-дисков. Я очень удивлена, увидев, что Эрик слушает мою любимую музыку. И под пение Луиса Мигеля Эрик сердится, а я улыбаюсь:
Tanto tiempo disfrutamos de este amor
Nuestras almas se acercaron tanto así,
Que yo guardo tu sabor,
Pero tú llevas también,
Sabor a mí.[41]
О, боже, это болеро такое романтичное!
Я смотрю на Эрика, вздыхаю при виде его хмурого лица и, останавливая его ворчание, спрашиваю:
- Как твоя голова?
- Лучше.
Мне нужно что-то сделать. Нужно, чтобы он расслабился и улыбнулся. Поэтому я приказываю:
- Выходи из машины.
Он удивленно глядит на меня и интересуется:
- Это как?
Открыв дверь, я повторяю:
- Выходи из машины.
- Зачем?
- Выйди и узнаешь, - настаиваю я.
Он подчиняется, громко хлопнув дверью. И стоит. Со своей стороны. Прежде чем выйти, я увеличиваю громкость музыки до максимума, и оставляю свою дверь открытой. Трус тоже выпрыгивает наружу. Я направляюсь туда, где стоит мой любимый ворчун и, обняв его, заявляю, глядя прямо в его обиженное лицо:
- Потанцуй со мной.
- Что?!
- Потанцуй со мной, - настаиваю я.
- Здесь?
- Да.
- Прямо посреди улицы?
- Да… Под снегом. Правда, это очень красиво и романтично?
Эрик чертыхается. Я улыбаюсь. Он собирается отвернуться, но, стукнув его кулаком по плечу, я требую:
- Потанцуй со мной!
Битва титанов. Германия против Испании. Наконец, после того как я сморщила нос и улыбнулась, он сдается.
Оле, да здравствует Испания!
Он меня обнимает. Волшебно. Неповторимо. Он танцует со мной. Он расслабляется, в объятиях любимого я закрываю глаза и парю под завораживающий голос Луиса Мигеля:
Pasarán mas de mil años, muchos más.
Yo no sé si tendrá amor la eternidad.
Pero allá, tal como aquí, el la boca llevarás
Sabor a mí.[42]
- Любимый, у тебя есть право ревновать, но, пожалуйста, не делай этого. Ты для меня единственный и неповторимый, - шепчу я, повернув голову в сторону.
Я замечаю, что он улыбается. Тогда я тоже улыбаюсь. Мы молча танцуем, а когда музыка затихает, я, глядя на него, спрашиваю:
- Успокоился?
Эрик не отвечает. Он внимательно смотрит на меня, и тогда я, продолжая улыбаться, добавляю: