- Тот, кто думает, что может безнаказанно дразнить меня, должен за это ответить. И эта змея мне заплатит за это.
Встревоженная Фрида заходит в туалет. Обнаружив там Бетту, она, не раздумывая, подходит и дает ей пощечину.
- Что ты тут забыла, гадюка? – кричит она.
Бетта оглядывается вокруг. Нет никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Всем известно, как она поступила с Эриком, и тогда она начинает орать, угрожая нам:
- Я позвоню в полицию и напишу на вас двоих заявление.
- Звони, - отвечаем мы с Фридой в унисон.
Эта идиотка достает свой мобильник последней модели, бросается набирать номер и тут же визжит от расстройства:
- Здесь, что, нет сигнала?
Мы с Фридой смеемся, и я язвительно замечаю:
- Да, выйди отсюда. Снаружи наверняка все работает. Давай… звони в полицию. Твои будущие свекры точно обрадуются, узнав, какие заведения ты посещаешь.
Заходит Андрес, он хватает свою женщину и упрекает ее за недостойное поведение. Фрида возмущается и разозленная выходит из туалета. Она Бетту на дух не переносит. Бьорн, который до этого момента стоял в дверном проеме, увидев своего друга таким взбешенным, тихо говорит:
- Ну, все, довольно. Возвращаемся в бар.
Ничего мне не говоря, Эрик выходит из туалета. Бетта улыбается. И я, не в силах сдержаться, толкаю ее, а она летит прямо в проем между двумя раковинами.
- Клянусь именем своего отца, что я это так не оставлю.
Как только я, кипя от злости, выхожу из дамской комнаты, меня хватает за руку Бьорн, и, заставив меня посмотреть ему в глаза, тихо объясняет:
- Так проблемы не решают, красавица.
- О чем ты? Я не хочу ничего решать с этой змеей!
Но, услышав о том, что произошло в Мадриде, в том числе и о нашем с Эриком разрыве, который спровоцировала Бетта, он произносит:
- Меня не удивляет то, что произошло. Более того, я сам готов подойти и дать ей еще одну пощечину.
Он поднял мне настроение. Бьорн, заметив выражение моего лица, улыбается и обнимает меня. В этот момент к нам подходит Эрик и, бешено глядя на меня, шипит:
- Я еду домой. Ты со мной или остаешься развлекаться с Бьорном?
Мы удивленно переглядываемся, и я отвечаю:
- Ты идиот.
- Джуд… - опять шипит Эрик.
- Никакой тебе Джуд, даже не начинай. На что это ты намекаешь такими словами?
Эрик не отвечает. Бьорн, веселясь от души, подталкивает меня к Эрику и добавляет:
- Идите, голубки! Закончите дискуссию дома в постели!
В машине мы не разговариваем.
Мы оба злимся, и я не понимаю, почему он на меня обижается. В конце концов, Бетта это заслужила. И мало того, она посмела прикоснуться к нему. Прикасаться к нам. Приблизиться к нам! Будь она проклята!
Пока мы едем, начинают трезвонить наши мобильники. Нам приходит множество сообщений. Мы оба не обращаем на них внимание. Мы сейчас не в том настроении. Уверена, что это от Фриды и Андреса, они хотят узнать, как мы. Когда мы приезжаем домой и ставим машину в гараж, я так сильно хлопаю дверью, что Эрик смотрит на меня, а я, желая устроить скандал, ору:
- Что-то не так?
Эрик широким шагом подходит ко мне:
- Ты могла бы быть поосторожней и аккуратнее закрывать дверь.
- Нет.
Он удивленно вскидывает бровь и повторяет:
- Нет?
- Именно. Я не хочу закрывать ее аккуратно! Не хочу, потому что очень на тебя зла. Во-первых, за то, что ты наорал на меня прямо перед этой тронутой Беттой, а во-вторых за те идиотские слова, что ты сказал про нас с Бьорном.
Эрик закрывает глаза.
- Почему ты мне не рассказала о том, что встречалась с Беттой?
- Потому что не посчитала нужным. Это касается только нас двоих.
- Вас двоих?
- Именно. И прежде чем ты начнешь возражать, позволь сказать тебе, что мой отец научил меня…
- Теперь мы заговорили об отце? Не впутывай сюда его!
Возмущаясь его реакции, я кричу:
- А почему я не могу говорить о своем отце, когда мне этого хочется?
- Потому что мы разговариваем о Бетте, а не о твоем отце.
- Ты придурок, тебе это известно?
Эрик не отвечает. И я, уже не сдерживаясь, продолжаю:
- Я собиралась сказать тебе, что отец научил меня не давать себя в обиду. Эта идиотка, если не сказать хуже, вздумала меня перехитрить. Она вела себя, как стерва, и хотела испортить мне жизнь. Что я должна была делать? Поздравить ее при встрече?
Не взглянув на меня, Эрик хватается за голову.
- Я не говорю, что ее надо встречать с распростертыми объятиями. Я просто хочу, чтобы ты не имела с ней ничего общего. Не приближайся к ней, и мы сможем жить в мире и спокойствии.
- А как же сегодняшний вечер? Эта…, эта… бессовестная змея посмела подойти к нам в темной комнате. Она прикасалась к тебе. Она трогала своими грязными руками твое тело, и я, не зная, кто она, помогала ей в этом. Она лапала тебя прямо у меня перед носом. Она снова меня провоцировала. Снова играла грязно. Ты считаешь, что я и на этот раз должна была ей все простить?
Эрик молчит. Он удивляется тому, что только что услышал.
- Она была той женщиной, которая…
- Да, она. Эта гадина. Она была в той темной комнате! – в отчаянии кричу я.
Я слышу, как он чертыхается. Мой немец подходит ко мне сначала с одной стороны, потом с другой, и наконец шепчет:
- Уже поздно. Пойдем спать.
- К черту сон. Мы разговариваем. Плевать, который сейчас час. Мы с тобою разговариваем как взрослые люди, и я не позволю, тебе уйти лишь потому, что тебе не хочется обсуждать эту тему. Я только что сказала, что эта гадюка опять нас обманула. Она опять играла грязно.
Эрик нервно ходит по гаражу. Он изрыгает ругательства.
Внезапно его взгляд на чем-то останавливается. И тут я вижу свой желтый мотоциклетный шлем. О, нет! Я закрываю глаза и чертыхаюсь. Боже, только не сейчас! Эрик направляется к своей цели и, сбросив синюю пленку, орет:
- Что здесь делает этот мотоцикл?
Я тяжело вздыхаю. Этот вечер превращается из просто плохого в отвратительный. Я подхожу к Эрику и отвечаю:
- Это мой мотоцикл.
Он недоверчиво глядит на меня, потом на мотоцикл и цедит сквозь зубы:
- Это мотоцикл Ханны. Что он тут делает?
- Мне его подарила твоя мать. Она узнала, что я занимаюсь мотокроссом и…
- Невероятно! Это просто невероятно!
Понимая, какие мысли возникли сейчас у него в голове, я смягчаю тон:
- Эрик, послушай. Ханне нравилось заниматься тем же, чем и мне, а здесь у меня не было мотоцикла, и…
- Тебе не нужен этот мотоцикл, потому что ты больше не будешь заниматься мотокроссом. Я тебе это запрещаю!
Я возмущена. У меня начинает чесаться шея.
Кто он такой, чтобы что-то мне запрещать? Я решаю отстаивать свое право и отвечаю:
- Ошибаешься, курносенький. Я буду ездить на мотоцикле. Здесь, там и везде, где мне захочется. И к твоему сведению, как-то утром я уже каталась с Юргеном и его друзьями. Разве со мной что-то случилось? Неееееееееееееет…, но ты, как всегда, устраиваешь из всего драму.
Его глаза пылают огнем. Не очень-то у меня получилось убедить его. Понятно, что я сунула голову в пасть льва, но теперь уже ничего не поделаешь. Длинный у меня язык! Эрик глядит на меня. Он кивает головой и кусает губы.
- Ты скрывала от меня это?
- Да.
- Почему? Я полагал, что когда мы возобновили наши отношения, первое, о чем мы договорились, быть искренними друг с другом. Разве нет?
Я молчу. Я просто не могу ответить. Он прав. Я гадкая. У меня чешется шея. Чертова сыпь! Вдруг дверь в гараж открывается, и появляются Соня и Марта. Они глядят на нас, и Соня спрашивает:
- Эй, вы, что у вас случилось с мобильниками?
Я удивлена, встретив их здесь. Сколько сейчас времени? Но Эрик вопит:
- Мама, как ты могла отдать Джудит мотоцикл?
Женщина смотрит на меня. Я тяжело вздыхаю.
- Сынок, расслабься. Этот мотоцикл все равно простаивал у меня дома, а когда Джудит рассказала мне, что, как и Ханна, увлекается мотокроссом, я подумала и решила подарить ей его.