Эльф, даже не собираясь оспаривать слова товарища, окинул быстрым взглядом противника Мириула и покачал головой — что-то он не ощущал в себе силы адекватно, а главное, быстро решить этот вопрос, поэтому вложил меч в ножны, пробежался по поясу — два метательных ножа ещё оставалось, наклонился, сорвал с пояса мёртвого врага ещё и топорик.
— Мириул! Бегом ко мне!
Бросок топорика — конечно же «тёмный», показав жёлтые клыки, легко уклонился. Слева с гиканьем на ограду террасы запрыгнул ещё один противник, побалансировал мгновение и уверенно спрыгнул на крышу. Мириул, не оглядываясь, подволакивая ногу, спешил к ним. Ещё два молниеносных броска ножей навстречу почуявшему неладное — добыча хочет улизнуть (ну, как минимум, попытаться) — уруку, и лицо Листочка озаряет мимолётное удовлетворение — он верно рассчитал уход «тёмного», и второй клинок, пущенный на опережение, нашёл свою цель. И пусть попадание не очень значительное — в плечо, главное оно сделало — замедлило движение самого опасного (близкого) врага, отвлекло его на такие необходимые им сейчас мгновения — Мириул наконец-то поравнялся с Листочком, и тот, сообщая об этом, коснулся плеча Ностромо, напряжённо прислушивающемуся ко звукам из тёмного зева хода на террасу. Бряцанье железа, равномерное топанье сапог — кто-то, пока не видимый в извилистом лазу, поднимается. Дадут боги, один.
— Я пошёл, — произнёс гном, ни к кому конкретно не обращаясь, шагнул в темноту — глаза уже чуть привыкли, но всё равно различать ступени и изгибы стен было сложновато. Тем не менее, отведя секиру за плечо в нешироком замахе, приноровившись к высоте ступеней, он заскользил вниз. Эффект внезапности — вот, что будет им на руку.
Хриплое, будто простуженное дыхание совсем близко, Ностромо приостановился, про себя мечтая, чтобы следующий за ним агробарец, чьё неловкое передвижение — словно катящийся с горы, отчаянно звенящий и ругающийся снежный ком, как и все люди, чувствующий себя слепым в темноте винтовой лестницы, не влетел в спину или не споткнулся.
Вдруг «тёмный» замер. Гном мысленно ругнулся — он его ещё не видел, только слышал, как сопит, словно хряк с перебитым носом, будто принюхиваясь… Ностромо чуть по лбу себя кулаком не зарядил от досады — как он мог забыть, что «тёмные» — почти все расы (разве что может кроме троллей) отличаются отменным, чувствительным обонянием. А уруки ещё и чрезвычайно подозрительны. На всякий случай гном сделал пару острожных шагов назад, но тут сверху раздался отчаянный вскрик и глухие, невразумительные, но, в принципе, понятные, обрывки слов:
— Нос… тромо… падаю… бере… гись…
Всё, как и предполагалось, — обречённо подумал гном, крепко цепляясь за символические перильца, тянущиеся вдоль стены, даже не предполагая, каким образом остановить несущегося сверху кубарем товарища, вот-вот собьющего его навстречу остановившемуся и задумавшемуся уруку.
В который раз придав его мыслям ускорение, снизу раздался рёв, и нечто смертоносное впилось в дерево на пару ступенек ниже — находись гном там, точно бы остался без ноги, запоздалый холодок прокатился по спине. От яркой картины: он в этой ловушке тёмного пространства, с несущимися с разных сторон неприятностями: сверху дружеский пинок в спину, снизу — сталь в пузо, он невольно нервно сглотнул. Но времени предаваться фантазиям не было.
— Да к дракону всё! — возопил Ностромо — не хватало ещё загнуться в этой дыре!
Слыша, что тело человека вот-вот его настигнет, он ринулся вниз. Перепрыгнул вжикнувший повторно ятаган, колено впечатал в проступившуюиз темноты харю, и стоило уруку начать заваливаться навзничь, как секира ювелирно вошла в средину лба. Пинок помог вырвать лезвие из кости. И вот тут-то, прямо в копчик влетело нечто тяжёлое и объёмное, толкнувшее чуть ли не щучкой вперёд. Туда, где маячила ещё одна тёмная поднимающаяся фигура, бороться с которой в полёте было сложно — правая рука, выпустившая рукоять и даже ремешок, чтобы не зацепилась секира, была выставлена вперёд, в отчаянной надежде смягчить падение — как ни как, не перина, а довольно неприятные для уставшего, избитого тела, ступени из дерева и весьма твёрдая каменная стена. Зато левая, так и не успевшая выдернуть из-за пояса кинжал, легко преобразилась во внушительный кулак, таки успевший влететь в раззявленную пасть ошеломлённого «тёмного». А затем голова гнома влетела в корпус урука и напоследок — затылком (колпак и шлем он потерял ещё раньше) впечатался-таки в стену. Темнота.