такие танцы. Я думаю это любовь. Как можно не полюбить пятерых пьянчуг,
разбредшихся по всей ширине дороги, со все время убегающим куда-то вперед Лёсиком?
В последний раз он убегает настолько удачно, что возвращает его нам патруль – четверо
сержантов с дубинками и нежными ликами. Отдел, куда нас доставляют – мимо шумной
дискотеки, мимо девичьих стаек, мимо летних столиков с веселыми кампаниями; нас
ведут, как опасных преступников – отдел такой же, как и в нашем родном Николаеве - с
добрыми ментами и скучной краской на стенах.
- …тоді плати штраф, - негромкие слова усталого прапорщика обращены к Паше.
- Дебильная страна!! – мой друг бросает деньги на стол.
Прапорщик аккуратно складывает их в стопочку. Это все наши деньги на сегодня. Первый
вечер на море закончен.
Когда мы в городе и хотим выпить, идем к Паше. Его дом – маленький алкоголический
храм. Домашние Пашины шорты и футболка - риза священника. Трепет охватывает нас,
предвкушение обволакивает сладкой пеленой. После передачи из деревни в Пашином
холодильнике есть домашняя колбаса, соления. В кастрюле варится картошка, чтобы быть
растолченной в дымящееся пюре. Хозяин садится за стол, разламывает для меня и Лысого
круглый хлеб, купленный в магазине возле кинотеатра «Пионер». Большая двухлитровая
бутылка с наклейкой «Лимонад» наполнена вином. Прекрасным деревенским вином. Оно
ехало к нам почти сто километров. Тряслось в старой «Волге» Пашиных родственников.
Сто километров! Одной рукой хозяин придерживает большое упругое тело бутылки,
второй откручивает пластмассовую крышку. Мы с Лысым замираем. На секунду в доме
устанавливается тишина… Внезапный шипящий звук и серая пена. Еще мгновение и
улетевшую крышку сменяет на горлышке Пашин палец. Но это деревенское вино,
трясшееся в дороге сто километров! Что ему - чей-то палец! Кроваво-красный фонтан
рождается в маленькой кухне. Опрокидывая табуретку, хозяин бросается к раковине. Еще
мгновение и бутылка укрощена. Она обмякает и затихает во властных и сильных руках.
Недавно выбеленные стены оказываются в кровавых подтеках. Красные капельки стекают
с лба и щек на наши губы. Мы зачарованно хватаем их языком и впервые задумываемся о
Таинстве Причастия.
Наши девушки прекрасны. У Паши – Ира, у Лысого – никого, у меня – и подавно. Когда
Ира приходит к Паше – он никого из нас не принимает. Мы тоскуем и расходимся по
домам, каждый с мыслью о том, чтобы он делал, будь у него такая же девушка. Не знаю,
как Лысый, но я усиленно дрочу. Хотя тоски во мне не убавляется. Даже наоборот.
Уверен, Лысый тоже дрочит. И Паша дрочит. Весь мир усиленно дрочит. Мы в поисках
своей половинки. Своего бездонного стакана. Вливать в него и из него же пить. Вечная
дрочка и бесконечная любовь к себе. В нашу недавнюю морскую поездку, нет, не в
Коблево – в Луговое – Лысый оказывается настолько пьян, что употребляет пришедшую к
нам в гости девушку. Начинается с того, что она заявляет: «У нас с тобой шортики
одинакового цвета…». Лысый наутро рассказывает, что ничего не помнит, но у него
порвалась уздечка. «Значит, что-то было», - заключает он. Я завидую ему вот уже две
недели.
«…кто его знает, может, там сейчас будет сборище жаб», - говорит Паша в маршрутке. В
наших руках букеты. Они обернуты упругим целлофаном. Мы ловим на себе взгляды
рядом сидящих женщин. Это первый день нашего знакомства, и мы приглашены на день
рождения Пашиной одногруппницы. Во время застолья приезжают из Турции ее мама и
брат. Они просят помочь принести из автобуса сумки с товаром. О, эти славные баулы.
Ручки одного из них на уровне моей головы. Нам с Пашей выпадает нести его. Что в этом
клетчатом кубе, размером с горбатый «Запорожец»? Турецкое золото, дубленки? Может, в
нем живые турчанки, и нам с Пашей за помощь полагается одна из них? На мне белый
однобортный пиджак. На Паше - двубортный изумрудный. Элегантный клетчатый друг
между нами. Проспект Космонавтов. Полночь. Все только начинается.
Собаку Лысого зовут Деспотом. Стаффордширский терьер. Умный, почти человеческий
взгляд. Огромная голова в мелких и крупных шрамах. Хороший донор. В городе, если
видишь собаку этой породы, то непременно его окраса – рыже-белого. Деспот отлично
разбирается в людях. Видя меня, заходящего в дом, стремглав бросается, чтобы напасть. Я
сжимаюсь, большими глазами смотрю на большие глаза Деспота, которые через секунду
оказываются в пятидесяти сантиметрах от меня. «Деспот, фу!» - слышу я голос отца
Лысого. Вовремя. Во время прогулок пес не обращает внимания на дворняжек, лающих в
его сторону. Стаффордшир – церемониальное неметропольное графство в центральной
Англии. В Лысом тоже есть что-то от Англии. Ах да, Лысый – будущий учитель
английского. Они с Деспотом здорово ладят. Частенько невменяемого от водки Лысого
Деспот успешно приводит домой. Избавляя тем самым хозяина от встреч с николаевскими
ментами и гопниками. Общение с животными делает Лысого самым человечным из нас
троих. Например, мой друг Паша ловит соседского кота, укравшего палку копченой
колбасы, и, взяв животное нежно за хвост, бьет его с размаху о деревянный стол. Хорошо,
что у кота девять жизней. И у Паши есть возможность проявить педагогические
способности.
Я настраиваю Пашину гитару. Уже есть несколько песен, сочиненных им. Играю Паше
свои. Мы отмечаем выиграшные места в наших творениях и хвалим их. Лысый, слушая
пение, молчит. Слава Богу, он не умеет врать. Что напоминают эти чудеса музыки?
Хриплый вой стаи собак. Звуки блюющего мужчины. Пердеж в общественном туалете.
Чавканье старых ботинок в болотной жиже. Шарканье бомжа по паркету. Аритмичное
дыхание педика, избитого одновременно тремя парами ног. Но мы с упорством
шизофреников ежевечернее записываем наши звуки на старый «Panasonic». Засыпая,
представляем себя звездами рок-сцены, которым поклонницы делают миньет,
выстраиваясь для этого в очередь в нашу гримерку. Мы выходим в зал для пресс-
конференций, лениво улыбаемся знакомым журналистам западных телеканалов.
Отбиваясь от поклонниц, не сумевших попасть к нам в гримерку, садимся в длинный
лимузин, стоящий у черного входа. В автомобиле нас поджидают голые Наташи -
Королёва и Ветлицкая… Мы ворочаемся в своих жарких постелях, наши трусы влажны.
Обнимая подушку, мы ласково тянем за ушки вниз головы наших Наташ.