- Я мама Максима, Вера Владимировна, - киваю, жду продолжения. - Это я попросила Лику вам позвонить. Вы… Вы сможете ему помочь?
Вижу, как трясутся её руки.
- Где Макс? - говорю тихо и хрипло. Интересно, она хоть пыталась остановить мужа? - Куда вы его запроторили?
- Это Виктор… - она бледнеет, губы дрожат, - Он давно подозревал. У Максима были девушки, но ничего серьёзного. А Виктор с самого его рождения боялся, что мальчик вырастет таким… Говорил, что лучше бы дочь - переживать бы не пришлось. Я даже не знаю, почему он так ненавидит геев…
- Где Макс? - голос твёрже, смотрю ей прямо в глаза.
- А всё доктор этот, Волохов, - продолжает женщина, судорожно сжимая очки, - пообещал, что сможет вылечить, помочь. Сказал, что результаты хорошие. Аверсивная терапия, усовершенствованные методы. А я прочла в интернете… - ещё немного, и она расплачется. Только этого не хватало!
- Успокойтесь, - накрываю её побелевшие пальцы своей ладонью. - Не нужно привлекать внимание. Просто скажите адрес.
- Это за городом, элитный реабилитационный центр, - Вера Владимировна берёт себя в руки, но губы всё равно дрожат. - Там есть особое отделение, нелегальное. Для таких вот… случаев. Волохов говорил, что редко берётся за подобную коррекцию. Только если родственники готовы взять на себя всю ответственность. И за очень солидное вознаграждение, разумеется! - она не может сдержать вздоха, - Даже не знаю, как Виктор на него вышел?..
- Вера Владимировна, Вы не отвлекайтесь… Скажите конкретно, где это находится и как туда попасть?
- Я не знаю! - тихо всхлипывает. - Доктор сказал, что посещения запрещены, до самого… выздоровления. Возможно, понадобится несколько месяцев, - она смотрит на меня из-под страдальчески сведённых бровей, - Вы знаете, КАК его там будут лечить?
Да откуда мне нахрен знать?
- Вера Владимировна, адрес!
Она лезет в сумочку за носовичком, протягивает мне визитку. Реабилитационный центр “Верный путь”. И придумают же, ссуки!
Прощаюсь с женщиной без особых сантиментов, но, обернувшись у выхода, вижу её обречённо ссутулившуюся фигурку за столиком, и во мне просыпается жалость. А что она, собственно, могла сделать? Вот, что смогла - сделала, меня нашла. Возвращаюсь.
- Вы меня простите, Вера Владимировна! Просто как-то в голове не укладывается, чтобы родного сына - и так… - ладонь непроизвольно сжимается в кулак.
Она часто моргает, виновато прячет взгляд.
- Не переживайте! Я его вытащу. Что-то придумаю - и вытащу!
- Ой, вам ведь деньги понадобятся… - она снова лезет в сумочку.
- Не нужно, - смотрит почти умоляюще, - Если понадобятся - я скажу.
Киваю, ухожу не оборачиваясь.
Дома прежде всего лезу в сеть: надо же разобраться, что за аверсивная терапия такая? Читаю.
“Аверсивная терапия направлена на то, чтобы вызвать у человека отвращение к определенным действиям.” Пока ничего страшного, но мне почему-то муторно. Дальше. “Лечение электрошоком было особенно популярно в Великобритании в 1950-е.” Что?! “Как правило, пациенты участвовали в процедуре добровольно, им показывали слайды обнаженных мужчин и били несильным разрядом тока при появлении сексуального возбуждения. Затем показывали слайды с женщинами без применения электрошока. Терапия длилась от нескольких недель до нескольких лет. Британские ученые даже разработали портативный аппарат, который пациенты могли использовать дома при появлении нежелательных мыслей эротического характера.” Полный пиздец! Но там-то это хотя бы добровольно было и несильным разрядом. А если не добровольно?
“В 1960-е в той же Великобритании психолог Освальд делал уколы рвотного препарата своим пациентам, показывая им гомосексуальные эротические сцены. В конце процедуры пациенты были обезвожены, некоторые настолько, что у них появлялись галлюцинации. Освальд считал, что такая «передозировка» заставит его пациентов искать утешения в объятиях женщин. Использование препарата апоморфина, вызывающего тошноту, иногда приводило к тяжелым последствиям: многие попадали в больницы с обезвоживанием, были даже смертельные исходы.” Чувствую, как к горлу подступает давящий комок, будто это мне рвотное укололи. Глотаю, читаю дальше.
“В Южной Африке в эпоху апартеида гомосексуалистов лечили с помощью «визуально-электрической терапии», причем, как правило, принудительно. Применение электрошока, рвотных препаратов, запаха аммиака доводило пациентов до тяжелых конвульсий. В перерывах в качестве положительного закрепления им показывали эротические фотографии женщин. Позднее пациентов помещали в психиатрические клиники до «полного исцеления»…”
Матерюсь - долго, грязно и отчаянно. Срываю злость на ни в чём не повинном компьютерном кресле, которое жалобно взвизгивает в ответ на эту вопиющую несправедливость, теряя испуганно разбегающиеся колёсики.
Чуть успокоившись, ищу какую-то информацию про этого Волохова и его “усовершенствованный метод”. О докторе - большая подробная статья, претенциозный сайт “Верного пути” - такое чувство, что не реабилитационный центр, а религиозная секта - с красочными фотографиями загородных видов, доброжелательного персонала и совершенно счастливых пациентов, на этот самый верный путь возвращённых. Но это всё о наркоманах и алкоголиках. О коррекции нетрадиционных предпочтений - ни слова. Оно и понятно - занятие явно противозаконное. Хорошо - какой-никакой, а козырь. Думаю, доктору Волохову вряд ли нужно освещение его “особых методов” в прессе.
Главный вопрос: как туда попасть? Под видом пациента? Не прокатит, да и вряд ли пациенты имеют доступ в нелегальное отделение. Всю ночь глушу кофе, курю, ломая мозги. К утру голова гудит, как пустая бочка, а идей - ноль. Ладно! Нужно в мастерскую заскочить, ребят предупредить, что меня не будет какое-то время. Как-то им это объяснить.
К счастью - хотя какое нахер счастье? - придумывать ничего не приходится. Увидев мою перекошенную от умственных усилий рожу, парни кидают работу и поднимаются ко мне в “берлогу”. Степан лезет в холодильник, водружает на стол стаканы, разливает по соточке. Пытаюсь включить начальника:
- Это как понимать? Разгар рабочего дня…
- Ты давай, рассказывай! - Степан суёт мне в руку стакан. - Что за беда? Надеюсь, никто не умирает?
Глотаю водку, почти не чувствуя вкуса. Парни от меня не отстают.
- Давай, дорогой! - с готовностью поощряет Рашид.
И я начинаю говорить. Всё, как есть. Уставясь пустым взглядом на пустой стакан в руке. И меня не смущает, что они видят, как мне хреново.
- А почему тебе к Маринке не обратиться? - неожиданно вопрошает Степан, когда я замолкаю. Смотрю недоумённо, как баран.
- Ну, Маринка… Бывшая твоя, медичка которая. Она ведь замужем за главврачом каким-то. Мне Тамара говорила, она её как-то видела недавно. И муж её тоже в какой-то частной клинике работает. Мало ли, а вдруг знает доктора этого, пересекались может?
Шанс мизерный, но хоть какой-то. Надеюсь, что Маринка не пошлёт меня подальше. Она ведь теперь вроде как счастлива, а счастливые - великодушны. Набираю номер. Ребята потихонечку убираются вон из “берлоги”. Я им киваю с благодарностью, Степан в ответ салютует мне вскинутым кулаком - “держись!” А что мне остаётся?
========== Глава 9. ==========
Маринка отвечает на удивление приветливо и даже соглашается встретится через пару часов в нашем кафе.
Жду её, заказав любимое вино и фрукты, - пусть видит, что я не забыл её вкусов.
Она появляется цветущей и сияющей. Всем видом кричит: смотри, дурак, от чего отказался! Мужики выворачивают шеи, чтобы поглазеть на её роскошную грудь. Садится за столик, улыбается.
- Ну, и чего хотел?
Думает, наверное, что я извёлся от ревности и сожалений. Вот как ей теперь сказать?
- Выглядишь просто суперски! Замужество тебе к лицу, - улыбаюсь, стараюсь выглядеть беззаботно. - Может, вина? За встречу и счастливую семейную жизнь?