Кристину порой интересовали две вещи: что бы было, если бы на месте Лёки оказался парень, и почему Лиза смогла, пройдя через все перипетии родительского воспитания, остаться открытым, добрым и теплым человеком?
Если второй вопрос до сих пор оставался загадкой, то ответ на первый со временем стал ясным. Ни один парень не смог бы сделать того, что сделала Лена. Просто потому, что мужчинам иногда тяжело понять женскую душу, и многое в ней им до конца остается недоступным. Только женщина могла интуитивно почувствовать, что Лизе нужно только одно: чтобы её хвалили. Чтобы признавали. Чтобы подчеркивали её достоинства и не обращали внимания на недостатки. И Лёка своим полузвериным чутьем это четко уловила. И всего за несколько месяцев изменила Лизину жизнь.
– Лиз, скажи, ты всё-таки лесбиянка, верно? – спросила вдруг Кристина, выныривая из своих мыслей.
– Наверное, – Лиза вытерла влажные глаза и коснулась ладонью руки подруги, – Крысь, я не знаю. Я любила Лену. Я влюблена в Инну. Я люблю Лёшку, но люблю иначе. Как друга. Как брата. Не знаю…
– А что сам Лёша говорит по поводу всего этого?
– Ничего… О себе он вообще молчит. Думает только обо мне и Даше. И говорит только о нас. Он так меня любит, а я такая тварь…
– Подожди! – Кристина встревожено заглянула подруге в глаза. – Ты не тварь. В конце концов, ты ему не изменила.
– Да как же не изменила?!
– Не изменила! – жестко припечатала. – Если бы врала – это была бы измена. А раз честно сказала – то никакая ты не тварь, а просто влюбленная женщина.
– Ты не понимаешь, Крысь… Он уехал сегодня. В командировку. И сказал, что пока его не будет, со мной здесь поживет… она.
– Что?! – Кристина приподнялась на стуле и приоткрыла от удивления рот. – Вы что, тут вместе с ума сошли?
– Нет… Просто он меня любит… И такой акт самопожертвования может совершить только очень любящий человек.
– Это не акт самопожертвования. Это акт идиотизма. Оставить жену дома с потенциальной любовницей – это сильно, Ломакина… Откровенно говоря, я просто в шоке.
Лиза промолчала. Возражения вертелись на языке, но за годы дружбы с Кристиной она уже успела изучить это упрямое выражение лица, словно кричащее о том, что спорить бесполезно.
На кухне снова воцарилась тишина. Женщины не смотрели друг на друга. Лиза уставилась в заснеженное окно, а Кристина – в сторону раковины. Она пыталась понять, что сказать, и нужно ли говорить вообще. Через пару минут слова нашлись сами собой. Тяжелые, но, наверное, необходимые.
– Ладно, Лиз, давай тогда подумаем о будущем, – вздохнув, сказала Кристина, – Как ты его себе видишь?
– Как и раньше, – неожиданно твердо ответила Лиза, – Как только родится Даша, я навсегда попрощаюсь с Инной.
Надо сказать, задавая вопрос, Кристина ожидала именно такого ответа. Она не уставала поражаться, откуда в этой молодой хрупкой девочке бралась такая сила? Казалось бы – закомплексованный ребенок, слабый, нежный, открытый. Однако, когда было необходимо, Лиза как будто включала все свои внутренние резервы. Первый раз это случилось, когда она призналась родителям в своей связи с Лёкой. Кристина хорошо помнила состояние подруги после разговора с мамой – она была подавлена, расстроена, но удивительно тверда. Еще тогда стало очевидно, что Лиза была готова пожертвовать отношениями с родными ради Лёки. И это было так поразительно…
Но не менее поразительным Кристина считала их разрыв. Недаром она была свидетелем практически всех Лёкиных отношений. Видела растоптанную Ксюху, уничтоженную и униженную Женьку, растерзанную Юльку. Все эти люди расставались с Лёкой очень долго, болезненно. Не по одному разу. И всегда – по инициативе Лены. А тут – слабая Лиза вдруг нашла в себе силы и сама бросила всесильную и несгибаемую Лёку. И – более того – рассталась с ней с первого раза и насовсем. Не звонила, не «передумывала», не старалась вернуть прошлое. Страдала – да. Мучилась – да. Но решения своего не меняла.
– Ты уверена, что так и нужно поступить? – спросила Кристина. – Не пожалеешь?
– Откуда мне знать? – горько прошептала Лиза. – Может, и пожалею. Но Лёшку не оставлю. Он любит меня.
– А Инна?
– У меня была уже одна такая «Инна». И также я была влюблена, летала, сходила с ума… А что в итоге? Большая часть страстных романов, начинающихся как сказка, заканчиваются ничем, Крысь.
– Но тогда ради чего всё это? – не выдержав, закричала Кристина. – Зачем ты мучаешь себя, Лёшку, её, в конце концов? Зачем причиняешь вред своему ребенку? Чтобы в итоге просто забыть обо всем этом?
– Нет, – грустно ответила Лиза, – Затем, чтобы еще хотя бы немножко побыть счастливой. Я не понаслышке знаю, что такое ответственность, Кристин. И я умею находить в ней радость. Радость, но не счастье. А с ней… С ней я чувствую себя счастливой. Знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что я подлая тварь – делаю больно всем вокруг только ради того, чтобы еще немножко ощутить это счастье. Но я ничего не могу с собой поделать. Я люблю её. И пусть всё это иллюзия, но до рождения Даши я хочу еще чуть-чуть пожить в этой иллюзии. И сейчас мне почти неважно, какой ценой…
Сжались нервно губы, по щеке прокатилась еще одна слезинка, но Кристина этого не заметила. Её как будто волной накрыла горечь Лизиных слов.
– Лиз… – прошептала она чуть слышно. – Но тогда, может быть, тебе нужно уйти от Лёши к ней? И быть счастливой?
– Нет, – горько улыбнулась Лиза, – Я не могу так поступить с человеком, который любит меня и верит мне. Ничего не изменить, Крысь. Даже если бы мы с ней встретились до Лёшки – это тоже ничего бы не изменило. Я больше не доверяю женщинам. Любовь мужчины постоянна – если, конечно, это любовь, а не что-либо другое. А любовь женщины – это призрак. Сейчас ты его видишь и чувствуешь, а через мгновение – уже нет.
– Но ведь Лёка – не показатель…
– Я знаю. И я не о ней сейчас говорю. Просто женщины гораздо хуже умеют отличать любовь от страсти, чем мужчины. Любовь женщины – это «я хочу тебя». А любовь мужчины – «я хочу, чтобы ты была счастлива». Я останусь с Лёшей. Я так решила.
– Подожди, – Кристина судорожно сглотнула и потерла ладонями налившиеся болью виски. Ей почему-то вдруг стало нестерпимо тоскливо и грустно. Как будто безнадежностью повеяло, – Ты говоришь сейчас о себе, Лёше и Инне. А как же ребенок? Его ты в расчет не берешь?
– Перестань, – Лиза пожала плечами и вздохнула, – О Даше я думаю в первую очередь. Потому и не говорю – ведь это само собой разумеется. Но она не влияет на выбор.
– Почему?
– Потому что никакого выбора нет.
Помолчав, Кристина поднялась на ноги и принялась убирать со стола посуду. Она мучительно искала слова, которыми можно было бы растопить всю эту обреченность и боль, но никак не находила. А ведь поначалу всё казалось так просто: ну, загуляла подруга, бывает. Поорать, вразумить – и всё встанет на свои места. Ан нет… Как оказалось – всё гораздо глубже. Глубже, чем даже можно было себе представить.
– Ладно, – вымыв посуду, сказала, наконец, Кристина, – Я всё поняла, кроме одного. Где эта Инна, черт побери, и почему она не здесь?
– Крысь… – Лиза рассмеялась неуверенно. – Я вообще не знаю, когда они успели с Лёшкой договориться и о чем. Он только сказал, что она поживет у нас, пока его не будет, потому что ты не сможешь, а родители… Родители тоже не смогут.
– Понятно, – Кристина проглотила вертевшееся на языке «я бы смогла». – Я даже боюсь задумываться о том, почему Лёха так сделал. Но послушай…
И снова звонок в дверь нарушил покой квартиры. Лиза вздрогнула и подобралась. Её сердце снова заколотилось в безумном ритме.
– Ломакина… – подозрительно пробормотала Кристина. – Если это она, то я хочу с ней поговорить.
– Нет! – вскинулась, перекрывая возгласом второй звонок. – Не надо, Крысь!
– Это не обсуждается.
Твердым шагом Кристина отправилась в прихожую. Лиза кинулась следом, но не успела – всего два поворота ключа, и дверь распахнулась. А на пороге стояла, конечно, она. И тут уже Лиза просто не смогла ничего сказать. Обессилено прислонилась к косяку двери и прикрыла глаза, наслаждаясь разлившемся по телу теплом.