Вышел я на двор, потянулся и, прищурившись посмотрел через пролив, туда, где в туманной дымке виднелся берег моего родного Руяна. Сколько лет я там уже не был? Десять? Больше? Почитай, с тех самых пор, как принесли меня в жертву Святовиту. А он возьми, да и не прими жертву. Вы когда-нибудь видели, как перерезанная глотка зарастает на глазах? Вот и жрецы Святовита не видели. Один из них даже перекрестился с испугу. Видимо, где-то пересекался со жрецами Белого Бога. А я шрам на шее с тех пор и ношу. И душа моя изменилась. Слова незнакомые стал говорить, воспоминания не мои. Сны не мои.
Изгнали меня с острова тогда. Двоедушцем прозвали. Рубаха, портки, ножик маленький, онучи и лапти. Не голым выгнали и на том спасибо. Но, зарубочку я себе на память сделал. "Иди, сказали, двоедушец, подальше. Не угоден ты богу Святовиту, значит и с нами тебе жить нечего. Утопить бы тебя, да Святовит показал, не люба ему твоя смерть. Уходи прочь!" Ещё и плюнули вслед. Добрые люди жили на Руяне.
Я тогда ко двору отца вот этого бонда и вышел. Хельги-богд его звали. В батраки нанялся, в карлы, если по местному. Четырнадцать мне тогда было. Был я длинный, тощий и очень упорный. Как дневную работу выполнял, всё начинал странные по местным меркам дела делать. Это вторая душа во мне говорила. Не слилась ещё с первой в одно целое. Камни поднимал по разному, на ветке висел, приседал, землю толкал, в дерево кулаком бил, гонами махал странно. Когда другие работники спрашивали "зачем", отвечал, " долг у меня есть, готовлюсь отдавать с лихвой". Отставали, пальцем у виска крутили. Оно и понятно, коли выполнил ты урок[1], так отдыхай. Тебе же за это не платят. И, даже, не покормят лишний раз. Потом я сделал себе пращу и через какое-то время стал грозой местных зайцев. Летом лучил рыбу на отмелях. Так что, дополнительная еда у меня была. Главное, не лениться.
А через два года причалил к берегу драккар. Грюнвард-хёвдинг, сосед нашего Хельги-бонда, пошёл в викинг[2]. Ну и заглянул, значит, по-дружески. Мало ли кто из людей Хельги захочет присоединиться. Выгрузились хирдманы на берег, их, видимо, тут хорошо знали, Хельги-бонд сам вышел приветствовать, обнялся с Грюнвардом-хёвлингом. Пир велел собирать. Ну, пир — это не для меня, кто карла на пир позовёт? Если чего опосля достанется, ну итхорошо. Поглазел я на пришлых, да пошёл помогать дядьке Свену. Он тут мастером по дереву был. И плотник и столяр и краснодеревщик. Вот я у него в тот день был "подай-принеси". Ну и прихватывал по верхам его науку. Я всегда так делал, когда к мастерам приставляли. Через что я уже мог немного ковать, лить бронзу, делать мебель и лепить посуду.
— Эй, трэль[3]! — окликнул меня молодой хирдман, стоявший около драккара, — живо тащи мне эля! Да побольше! И свинины кусок жареной! Я голодный, как Фенрир!
Я не оборачиваясь продолжал нести бревно, за которым меня послал мастер Свен. Я тут карл, свободный человек в наёме. Работаю не только за кров и еду, но и маленько монет перепадает. Гроши, конечно, но лучше, чем ничего. Обеднеть не позор, каждому может не повезти в какой-то момент жизни, позор попасть в плен и стать трэлем. Кстати, свободного человека трэлем обозвать — это оскорбление. За такое и на остров сходить можно[4].
— Ты оглох, трэль?
Меня хватают сзади за плечо и резко разворачивают. Ну что я вам могу сказать? Разворачивать человека, несущего тяжелый длинномерный предмет, тем более, человека, который не сопротивляется развороту, занятие, мягко говоря, не самое умное. С глухим звуком бревно встретилось с головой парня, он закатил глаза и упал. Я вздохнул, приложил два пальца к его шее сбоку и почувствовал биение жилки — живой. Пощупал ему голову — на месте удара наливалась хорошая шишка, а вот мягкоты, характерной для проломленного черепа, не было. Ну, значит, максимум сотрясение. Перевернул я парня на бок, чтобы не захлебнулся, коли блевать станет, взвалил брёвнышко обратно на плечо и пошёл к мастеру.
А через час пришли и Грюнвард, и Хельги, и парень этот стукнутый. И ещё пяток хирдманов.
— Ты зачем напал на моего человека? — спросил Грюнвард.
— А я и не знал, что такой уважаемый человек, как ты, Грюнвард-хёвдинг, может так легко говорить наветы, — отвечаю, глядя ему в глаза.
— Ты хочешь сказать, что я лгу?
— Не хочу. Говорю. Я мало того, что не нападал на твоего человека, я его даже не тронул пальцем до тех пор, пока он без сознания не упал.
2
Викинг — это не только дядька в рогатом шлеме(хотя рогов на шлемах у них и не было, это вам не довакин), но и само мероприятие.
3
Трэль — раб. Стать трэлем можно было попав в плен или за долги. Если трэль был умелым мастером и хозяин попадался вменяемым, то он мог накопить на себя выкуп. Трэлькона, женщина-рабыня, вполне могла использоваться для снятия полового напряжения. Судьба рождавшихся при этом детей зависела от региона. Где-то ребёнок наследовал участь матери, а где-то — "лучшую долю", т. е. если отец был свободным, то и ребёнок получал свободу.
4
Дуэльный поединок назывался хольмганг. Буквально — "поход на остров". Потому как изначально проводился на островке, заливаемом приливом. Что ограничивало поединок как по площади, так и по времени.