— Хорошо, когда будет необходимость, я про тебя подумаю, — Алессандро ухмыльнулся.
— Я, между прочим, не шучу, — заметил Маурицио.
— Я, между прочим, тоже, — сказал Алессандро. — Пьетро?
— Помогу Маурицио отвезти Багарелло, да и кого угодно к озеру! Нечего каждый раз оглядываться, что скажут другие. Ситуация с дядей Домиником яснее ясного, не стоит сковывать себя обременительными отношениями. Стефано — член семьи, он должен остаться со своим отцом, ведь его мать даже не с Сицилии.
— У тебя, надеюсь не обременительные отношения с Агостиной? — насторожился Алессандро.
— Нет, ты же знаешь я её обожаю, но вот я подумал, что если бы я её потерял, а потом встретил другую… было бы совсем не то. А потом она бы нашлась и все время, что мы были бы не вместе думала обо мне. Да я бы с ума сошел!
— Могу вздохнуть с облегчением! Эмилио, твое слово! — Алессандро посмотрел на Эмилио и невольно улыбнулся. Тот даже будучи трезвым выглядел слегка под шафе.
— Согласен! — бодро заявил Эмилио.
— С кем? — спросил Алессандро.
— К черту Багарелло! Свободу выбора дяде Доминику! — сказал Эмилио.
— Отлично! Предлагаю всем немного отдохнуть. Эмилио, налей нам немного коньяка, я хочу подумать, потом озвучу свое решение.
Эмилио достал бокалы и разлил всем «Courvoisier L’Esprit», себе налил, как обычно, немного больше чем остальным, но к этому уже все привыкли. Все молчали и время от времени поглядывали на Алессандро, который расхаживал по комнате взад и вперед. Лишь Доминик уставился в стол прямо перед собой, его раздражала сама ситуация, в которой он не имел права голоса, а все за него решал его собственный сын. Уму не постижимо, как до сих пор все предпочитали во внутрисемейных делах придерживаться порядка, который придумал Сальваторе, который был известным домашним тираном. Довольно быстро управившись со своим коньяком Доминик попросил Эмилио подлить еще, тот подлил ему, а заодно и себе.
— Я думаю всё предельно ясно, — наконец начал Алессандро, — несомненно развод в данной ситуации будет наиболее правильным решением. При этом Глория получает обеспечение до тех пор, пока не выйдет замуж, и дом в Риме. На твое усмотрение, отец, можешь отдать свой, а можешь купить другой, но соответственно не меньше по размеру и в достойном районе. Стефано останется с тобой, на твоем полном попечении, что по этому поводу думает Глория тут мало кого интересует, просто озвучишь ей это решение. Плюс ко всему ты обязан уплатить штраф в кассу семьи, в размере триста пятьдесят тысяч евро.
— Надеюсь на этом показательная порка закончена? — Доминик хмуро посмотрел на Алессандро.
— Да, все свободны, ужин будет в восемь. — сказал Алессандро, встал со своего места и открыл дверь, после чего все потихоньку разбрелись. Дед ненадолго задержался.
— Мой тебе совет, поговори с отцом в нормальной обстановке, — сказал он Алессандро.
— Конечно…
— Тяжело тебе приходится… — дед вышел, он никогда не лез в дела семьи, в своё время он был лишен права голоса еще при Сальваторе. Таким образом тот пытался защитить свою любимую дочь, ведь её муж Андреа Бадаламенти остался единственным в живых из своего клана, а выжил он благодаря Сальваторе, благодаря тому, что он отправил их жить в Варшаву.
Алессандро немного подумал и отправился искать отца. Доминик сидел в кресле на террасе и задумчиво изучал причудливое облако на горизонте.
— Можно с тобой поговорить? — спросил Алессандро.
Доминик не ответил.
— Папа, я обязан так поступать, я отвечаю за порядок и благосостояние семьи…
— Конечно, — Доминик не отводил взгляд от облака.
— Я переживаю за Стефанию, за маму. Она… она.
— Ангел? — Доминик наконец посмотрел на сына.
— Пожалуй единственный ангел среди нас всех. И Стефано как отнесется к вашему разводу с Глорией? Он еще ребенок! В целом конечно, он сильнее привязан к тебе, я это знаю и Глория молодая женщина, она устроит свою жизнь, но ты причинил ей боль!
— Я знаю. Но остаться с ней было бы нечестно. — Доминик наклонился вперед и закрыл лицо руками.
— Пап, что с тобой? Ты плачешь? Прошу тебя, не надо! — Алессандро насторожился, последнее время нервные срывы Доминика были всё серьезнее, а повторения недавней истории ему совсем не хотелось.
— Нет, я просто устал! — Доминик покривил душой, у него в горле стоял ком, все смешалось вместе: проклятая обида на сына, на то что он до сих пор идет на поводу семьи и возможно от этого не избавится. Ему сейчас остро не хватало брата, с его спокойным голосом и разумными размышлениями. Узнав последние новости, отец не переставал читать нотации, мама расстроилась, да ещё и сын устроил показательную порку перед всей семьей.