— Даже представить трудно, как ты справлялась с такой тяжестью.
— Справлялась. Когда при деньгах была, тележку нанимала, а нет — или подсобить просила, или как придется тащила.
— Долго еще топать?
— Теперя уже близко.
Из-за горной вершины выкатилось солнце; на стены домов легли рыжие пятна; в крупных каплях, застывших на вечнозеленой листве, переломились лучи; подернутое легкой дымкой, но уже наливавшееся голубизной небо обещало жаркий, безветренный день.
— Отдохнула?
Верка взвалила на себя мешок.
— Потише иди.
Базар встретил их суетой, гортанными выкриками, красками, от которых зарябило в глазах. Верка нашла свободный прилавок, смела с него сухие листья, раскрыла чемодан и, по-быстрому обнюхивая куриные тушки, стала раскладывать их, озабоченно бормоча, что мешки ветерочком обдувало, а эти куры взаперти находились. Все они были одна к одной — мясистые, с жирком, с желтоватой пупырчатой кожицей. И хотя Верка назначила высокую цену, их покупали. Усатые мужчины, поглядывая больше на Верку, чем на кур, платили не торгуясь, а женщины, приценившись, всплескивали руками, просили уступить. Когда покупательница отходила, Верка виновато объясняла:
— Тута богато живуть.
Подошел генерал, ослепив блеском орденов и медалей, осторожно приподнял тушку.
— Сколько?
Опередив Верку, Алексей скосил цену наполовину. Она удивленно поморгала. Генерал покосился на темные полоски, оставшиеся от погон на плечах Алексея.
— Давно демобилизовался?
— Четвертый месяц идет!
Генерал перевел взгляд на Верку.
— Жена?
— Так точно!
— По выговору ты вроде бы не с Кубани.
— Москвич, товарищ генерал!
— Ясно. Я тоже из Москвы. Здесь на отдыхе.
Расплатившись, он поискал кого-то глазами, окликнул разодетую женщину с кошелкой — она покупала овощи. Когда женщина подошла, похвастал, указав пальцем на курицу.
— Сам купил!
— Наверное, три шкуры содрали. — Женщина окинула Верку и Алексея недовольным взглядом.
Генерал сокрушенно хохотнул.
— Ни черта в ценах не смыслю.
Алексей решил восстановить справедливость:
— Цена божеской была.
Женщина недоверчиво усмехнулась.
— Интересно, какая же?
Услышав цену, она перевела вопросительный взгляд на генерала и, как только он кивнул, поспешно отошла, сунув курицу в кошелку. Генерал виновато кашлянул и тоже отошел.
— Вертить им, как хотит, — пробормотала Верка.
Торговать было скучно, да и совестно. Алексей решил пройтись.
— Ступай, милок, ступай, — обрадовалась Верка.
Рассмеявшись про себя, Алексей подумал, что Верка сразу же повысит цену и возместит убыток.
Солнце припекало все ощутимей — даже шинель пришлось расстегнуть. Изредка налетал ветерок, поднимая пыль. Шагая мимо прилавков, Алексей размышлял о том, какой станет его жизнь, когда он распишется с Веркой. Перед глазами возникла хата с низким, прогнувшимся потолком, с разбегавшимися по стене трещинами, похожими на отпечаток огромной паутины. Даже думать не хотелось, что придется жить с больной тещей, свояком-инвалидом, чумазыми ребятишками. Встревоженный этими мыслями, Алексей незаметно для себя очутился на прилегавшей к базару пыльной улице и, пройдя два или три квартала, вдруг увидел Веркиного обидчика, стоявшего в компании таких же, как и он, нагловатых парней. Первым побуждением было повернуться и — наутек. Алексей пересилил страх, сунул для собственного успокоения руку в карман и, ощущая в коленях дрожь, с нарочито независимым видом прошагал мимо парней, опасливо смолкших при его приближении. Да и как было не бояться, когда рука в кармане могла означать финку или трофейный вальтер. За углом Алексей перевел дух, вытер пот и помчался к Верке. Поначалу хотел рассказать ей о встрече с губастым, но решил — расстроится.
Перехитрить Верку оказалось не так-то просто. Как только Алексей подошел, она внимательно посмотрела на него.
— Соскучилась? — смутился он.
— Лица на тебе нет, и глаза бегають.
— Должно быть, перегрелся.
Верка недоверчиво покачала головой.
Базар по-прежнему волновался, шумел, но уже был не таким, как утром. Покупатели подходили все реже. Приценившись, удалялись, никак не выражая своего отношения к стоимости курицы. Спустя некоторое время Верка сказала, что те, кто охоч до сациви, уже стряпают, а о ценах справляются перекупщики.
— Закругляемся? — обрадовался Алексей: ему очень надоел базар.
Верка перевела взгляд на трех оставшихся на прилавке кур.