— Не слыхала.
— Беда с этим москвичом! По грязи в полуботиночках шлепает. И пальтишко, видать, только одно — демисезон. Привык так по своей Москве бегать. Катанки небось не привез. Обморозится, а нам — лишняя морока.
— Без катанок не перезимуешь, — согласилась Анна Григорьевна.
Василий Иванович помял рукой подбородок.
— Придется председателю сельпо поклониться… Какой размер у нашего москвича, как полагаешь?
Анна Григорьевна приложила палец к щеке.
— Должно быть, по росту.
— Самые большие попрошу! — сказал Василий Иванович и удовлетворенно посопел.
Петька снова подошел к окну.
— Валит и валит.
— Это хорошо, — одобрил Василий Иванович. — Скоро на лыжи встанем.
Петька метнулся к двери.
— Куда? — остановила мать.
— На чердак. За лыжами!
— Там же темно.
— А у меня вот. — Петька показал карманный фонарик, проверил, не села ли батарейка.
— И мои тащи! — распорядился Василий Иванович.
Зиму он любил. Когда удавалось выкроить свободный денек, брал ружье, уходил с утра в тайгу. С пустыми руками никогда не возвращался. Но не только охота привлекала его. Нравилось идти на широких, коротких лыжах по рыхлому снегу, вслушиваться в чуткую тишину. Часто останавливался, растирал нос, лоб, щеки. А как радостно было вернуться с прогулки в жарко натопленную избу! Анна Григорьевна бережно принимала уже окоченевшую тушку, говорила: «Вот и ужин». В прошлом году он наткнулся на шатуна, свалил его двумя меткими выстрелами. В тот же день взял в колхозе лошадь, поехал вместе с Петькой за добычей. Сын счастливо улыбался, смотрел на отца как на героя.
Прислушиваясь к доносившимся с чердака шорохам, Василий Иванович предвкушал прогулку на лыжах и вдруг вспомнил, что так и не свозил учителей в грибное место, хотя и обещал, почему-то решил, что когда-нибудь Ветлугин припомнит ему это, стал думать о предстоявшем объяснении с ним, прикидывал, что скажет он сам и что ответит ему молодой учитель. Как только Петька принес лыжи, успокоился, любовно повертел их, снова глянул в окно — кругом было белым-бело.
— Будете ложиться или до самого утра с лыжами не расстанетесь? — рассерженно спросила Анна Григорьевна.
Петька отнес лыжи в сени, быстро разделся и лег. Василий Иванович прошлепал босыми ногами в сени. Поеживаясь от холода, взял ведро, доверху наполнил рукомойник, с удовольствием пофыркал над лоханью. Залезая в нагретую женой постель, блаженно вздохнул.
— Чувствуешь, как дует? — спросила Анна Григорьевна.
Занавеска шевелилась, и тоненько дребезжали стекла.
Василий Иванович дипломатично промолчал.
— Завтра конопатить придется, — пробормотала Анна Григорьевна. — Совсем обветшал наш дом.
Василий Иванович хотел сказать, что летом обязательно отремонтирует избу, но полной уверенности, что он выполнит обещание, у него не было. Анна Григорьевна пододвинулась к нему, шепотом сообщила, что ждет младеня.
— Не ошиблась? — осипшим от волнения голосом спросил Василий Иванович.
Жена рассмеялась. Он неловко чмокнул ее в щеку и почувствовал — увлажняются глаза.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вот уже неделю Колька не посещал школу. Ветлугин собирался сходить к нему, но все откладывал. Утром решил: «Сегодня обязательно».
Холода так и не наступили: ветер принес с океана тепло, снег осел, появились лужицы. На переменках мальчишки кидались снежками. Стены школы были покрыты прилепившимися к бревнам белыми лепехами. Василий Иванович озабоченно поглядывал в окно, то и дело повторял:
— Лишь бы стекла не раскокали.
Отойдя от школы, Ветлугин воровато осмотрелся, скатал снежок и, прицелившись, кинул. Хотел попасть в дерево, но промазал.
— Вот как надо! — услышал он и увидел, как снежный комочек угодил точно в середину ствола. Лариса Сергеевна вытерла платочком руки. — Метко?
— Прямо по-снайперски… А Валентина Петровна где?
— Диктант с отстающими проводит.
— У вас, надеюсь, таких нет?
— Есть. Но я с ними возиться не собираюсь.
— Заставят! Вспомните, что говорил на последнем педсовете Батин: «Наша школа должна добиться стопроцентной успеваемости».
— Пусть добивается! У меня свое мнение: школа не цирк, а учитель не дрессировщик. Кто хочет учиться, тот учится, а те, кто на уроках баклуши бьет, пусть на себя пеняет. Свое свободное время на лентяев тратить не намерена. И оценки натягивать не буду.
— Этого я тоже делать не стану, — сказал Ветлугин. — Но помочь неуспевающим хочу.