— Все равно это безнравственно, — сказал Игорь, опустив голову. — Хоть бы делали вид, что любите его.
— Я и делаю. Все знают, что я его люблю. Кроме тебя.
— Хватит об этом... — Игорь поморщился. — Пошли в кафе есть огурцы.
Они просидели в кафе больше часа, поужинали, выпили бутылку цинандали. Игорь рассказывал анекдоты из быта курсантов Мореходного училища. Ирина молчала и одну за другой рвала бумажные салфетки. А огурцы оказались водянистыми и безвкусными. Половину салата Ирина оставила на тарелке.
— Говори мне «ты», Игорь, — попросила она. — И дай сигарету.
— Тебе когда надо домой? — спросил он.
Ирина пожала плечами.
— Не все ли равно?
— Когда он приедет? — спросил Игорь.
— Уже приехал.
Игорь забарабанил пальцами по столу.
— Ты-то чего беспокоишься? — спросила Ирина. — Сам говорил, что прекратим этот разговор, а тут опять...
— Больше не скажу ни слова.
Они свернули на Кировский мост, дошли до Петропавловской крепости и пошли по песку вдоль стен. Было безлюдно. По Неве плыли редкие серые льдины. Одна из них, большая и ноздреватая, приткнулась к берегу у Комендантской пристани. Ирина попыталась забраться на нее, но юбка была слишком узка, и она не могла поднять ногу.
— Подлая цивилизация, — засмеялась Ирина.
Игорь молча взял ее на руки и поставил на льдину.
— Ты не очень-то пошучивай, — сказала она, раскачивая льдину. — Во мне шестьдесят три килограмма. А на ней можно уплыть? — спросила она.
— Вполне.
— Поплывем?
— Перехватят и в милицию отведут, — сказал Игорь.
— Тогда не надо, — сказала Ирина и спрыгнула на песок. — Мне нельзя в милицию — я работник газеты. Посмотри, — Ирина нагнулась у льдины, — наверху она серая и грязная, а сбоку как из хризолита.
На отломе льдина блестела и переливалась чистым голубовато-зеленым светом.
— Видишь, — продолжала Ирина, — она и зеленая, и синяя, и розовая, и голубая, и даже сиреневая. Это всегда так бывает?
— Это специально для нас с тобой, — сказал Игорь. — Я сегодня утром заказал ее по телефону.
Они зашли на Комендантскую пристань и спустились вниз, к воде. Небольшие волны бились о последнюю ступеньку гранитной лестницы. Вода булькала в щелях между камнями. Игорь наклонился к воде.
— Мне почему-то хочется спихнуть тебя, — сказала Ирина. — Отойди, а то я не удержусь и толкну.
— Полетишь вместе со мной, — пригрозил Игорь. — Слышишь, как играет вода? Это похоже на эолову арфу.
Он привлек ее к себе. Ирина прижалась щекой к его шее. Игорь чувствовал, где ее губы.
— Пойдем, — почему-то басом сказал Игорь и отстранился.
—Ты хороший... — тихо произнесла Ирина и взглянула на него блестящими, счастливыми глазами.
— Давай встретимся утром второго мая, — сказала Ирина, когда они вышли на Пушкинскую площадь.
— Где?
— Хотя бы на Финляндском вокзале. И уедем за город.
В десять часов вечера они расстались на углу ее улицы.
… Первое мая Игорь провел невесело. Вечером он пришел на Комендантскую пристань, сел на гранитную ступеньку и думал только о том, что на этом месте он обнял Ирину... Вечер был пасмурный. Далеко, за горбатыми кранами судостроительного завода, прорывались меж облаками рдяные полоски вечерней зари. Волнишка тихо шлепала в камни. Против Петропавловской крепости стоял сторожевой корабль, расцвеченный яркими гирляндами огней. С него доносилась музыка — джаз того времени, когда джаз был запрещен. Игорь сидел на гранитной ступеньке, пока не зашло солнце. У него кончились сигареты. Игорь встал, бросил в воду последний окурок. Звуки фокстрота «Веселый май», доносившиеся со сторожевика, мертвили вечер. Стоять вечером на Комендантской пристани одному очень грустно. Где сейчас Ирина?.. Может быть, пойти туда, где веселятся... Игорь быстро зашагал по пляжу к Кировскому мосту. Его догонял и бил по затылку фокстрот «Веселый май»...
В десять часов утра он встретил Ирину у вокзала. Обида прошла, когда он увидел неудержимую, счастливую улыбку Ирины.
— Надо что-нибудь взять с собой, — сказала Ирина. — Напротив есть гастроном. Купим еды.
— Ты поручаешь это дело мне? — спросил Игорь.
— Я хочу сама, — возразила Ирина. — Нам дали получку тридцатого.
— Ему ты тоже покупаешь еду сама?..
Игорь застыл и понял, что брякнул что-то непоправимое. Он смотрел на Ирину и ждал...
Ирина сказала:
— Иди купи сам, если тебя это угнетает... Кстати, я сказала мужу, что я больна. Я не хочу его... Иди.
Игорь отпустил ее руку и пошел к гастроному. Он купил сыр, колбасу, бутылку самого лучшего коньяку и лимон. Вернувшись к вокзалу, он не увидел ее. Целый час Игорь метался около вокзала и искал Ирину. Ее не было. Тогда он купил билет до Солнечного и уехал...
Выйдя из вагона, он машинально перешел пути и по шоссе направился к морю. Ему хотелось есть — он ничего не ел со вчерашнего вечера. Он вынимал из пакетов по кусочку и ел. Сначала кончился сыр, потом колбаса. Все равно хотелось есть. Игорь достал лимон, понюхал его и положил в карман. Потом он увидел арку, на которой было написано: «Пляж «Отрада». Вышел на пляж и побрел к морю, увязая в песке. Остановился у самого края воды. Лед уже ушел. Тихо плескалась волна, сверкая искорками солнечных лучей. В сиреневатом облаке громоздился тяжелый купол Кронштадтского собора.
— Ирина... — тихо сказал Игорь. — Я люблю тебя. Ты знаешь, как я люблю тебя?..
— Я знаю, — сказала Ирина.
Игорь вздрогнул и огляделся. Никого не было. Пляж «Отрада» был пуст. Игорь вынул из кармана бутылку. Она была запечатана.
— Чудеса, — сказал Игорь, положил бутылку в карман и побрел по берегу. Кончился песок, начались гранитные валуны, через которые надо было перелезать, пачкая брюки. Берег стал вздыматься обрывом. Солнце жгло левую щеку. Игорь снял фуражку, крикнул:
— Ирина!..
Мальчишка с удочкой вылез из-за камня. Он глядел на Игоря подозрительно, с опаской.
— Я моряк, — сказал Игорь. — Не бойся. Моряки никогда и никому не делали плохого.
Мальчишка отскочил, спрятался под обрыв. Игорь пошел дальше, перелезая через камни.
— Дядя, — крикнул мальчишка, когда Игорь отошел далеко. — Здесь недавно тетенька прошла...
— Ирина!.. — крикнул Игорь и помчался вперед. Левую щеку жгло солнце. Оно жгло, как тогда, у Пантеллерии... Вдруг Игорь почему-то вспомнил, как он, пошатываясь, вышел из каюты буфетчицы, поднялся наверх, вдохнул полную грудь воздуха, теплого и ароматного воздуха Средиземного моря... С правого борта далеко в дымке проплыл четкий, желтоватый контур знаменитого острова Пантеллерия... Тогда он подумал, что должен любить буфетчицу, и стал любить её. В Одессе она списалась с судна, не попрощавшись с Игорем. Потом радист Миша Иванов, который в Бейрутской гавани нырнул с тридцатиметрового спардека, чтобы спасти упавшую в воду армянскую девчонку, сказал Игорю, что благосклонностью буфетчицы пользовались в этом плавании еще двое матросов...
Игорь сел на валун, посмотрел на собор, на лес, на островки... Послышался голос:
— Дяденька...
Игорь быстро встал на ноги.
— Что тебе?
Мальчишка положил удочку на плечо.
— Дяденька, она пошла вон туда...
Он указал пальцем вдоль берега.
— Откуда ты знаешь, что это она? — спросил Игорь.
— Я вижу, — сказал мальчишка.
— Иди ты к черту, — сказал Игорь и пошел по берегу. Он снова лез через камни, пачкая брюки и обивая колени. Вдруг он увидел Ирину. Она сидела на камне и смотрела на него.
— Это тебе за гадкие мысли, — сказала Ирина.
Игорь молча обнял ее. Он прижался щекой к ее груди и слушал, как бьется ее сердце — все чаще и чаще.
— Хватит, — сказала Ирина и поцеловала его в волосы. — Где ты потерял фуражку?
Игорь поднял лицо.
— Сейчас тепло, — сказал он.
Они сидели, смотрели на море и говорили о том, что светит солнце, о том, что воздух пахнет морем, о том, что на березах лопнули почки и кажется, что роща задернута зеленой кисеей. Они говорили о белых облаках и стайках белых льдин на заливе, о гранитных валунах и далеком островке, приподнятом над поверхностью воды. Игорь объяснил, что это — рефракция.