«Да… Но что мне с ним делать?!»
«Окружи его нитями. Сплети вокруг него паутину…»
Несмотря на сумрак Степан Вдовий прекрасно видел Винда, который продолжал рубить тупых Тифм. И вот в металлической груди Степана раскрылись многочисленные отверстия, из которых начали выбиваться нити тёмно–зелёного, маслянистого цвета…
Эти нити были сродни тем, которыми Крылов хватал своих жертв, сродни плети, которая теперь являлась частью Винда. Эти толстые, подрагивающие нити вырабатывало изумрудное сердце, заключённое в грудь Степана Вдовия…
Стремительно летал Степан Вдовий, и вот вокруг Винда образовалась сфера, сплетённая из живой зеленоватой паутины. Ещё несколько Тифм пытались через эту паутину пролететь, но завязли в ней, и паутина без труда поглотила их, переработала на пользу себе, уплотнилась…
А затем, согласно с указанием ЧИПА, сразу сотни Тифм ринулись на сияющую паутину с разных сторон. ЧИП не жалел этих механических созданий – ведь их беспрерывно производили внутри сферы Ой–Чип–она…
Никакого вреда паутине они причинить не могли, но зато, разлагаясь, выполняли полезное для ЧИПА дело. Паутина расширялась, и, наконец, слилась в одну, сияющую блекло–зеленоватым светом сферу…
…А что же Винд? Он, не прилагая никаких усилий, разрубил очередную Тифму, и вдруг обнаружил, что никто на него больше не нападает. Оглянулся. Увидел сотни порубленных, искорёженных, уже и не дрыгающихся, потому как вся энергия из них была высосана, врагов.
Окружающее пространство заполнял тёмно–изумрудный свет. Оттолкнувшись от перерубленного туловища Тифмы, Винд полетел и, вскоре увидел внутреннюю поверхность сферы.
В это время Степан Вдовий получил приказ от ЧИПА:
«Теперь неси пленника в Ой–Чип–он!».
Из груди Степана Вдовия вновь вырвались нити, и, впившись в сферу, начали толкать её вперёд. Почувствовал это движение и Винд. Он замахнулся плетью и нанёс удар по поверхности сферы.
Юноша был уверен, что без труда пробьёт эту поверхность, но, вместо этого, плеть увязла, а исходящее из неё сиреневатое свечение начало расходиться по поверхности сферы.
В голову Степана Вдовия ударил приказ ЧИПА:
«Отцепляйся! Немедленно!!»
Только теперь понял ЧИП, какая опасность грозит ему первейшему слуге и воину, на которые он возлагал столь большие надежды. И всё же у Степана Вдовия ещё было время отцепиться от сферы, которую он толкал – он и сделал бы это, если бы подчинялся ЧИПУ беспрекословно. Но ведь в Степане всегда жил протест: он вовсе не желал той доли, которую уготовил ему ЧИП; он, Степан, был жертвой обстоятельств, и он больше всего хотел вырваться из сотканного для него кошмара и вернуться в Москву, где ждали его жена и дети…
Вот поэтому, несмотря на давление, он не подчинялся сразу ЧИПУ, он ещё выжидал. И этих нескольких секунд замешательства оказалось достаточно, чтобы сиреневатый свет, исходящий из плети Винда добрался до него…
Металлическое тело Степана Вдовия затрещало, но не разорвалось, а только покрылось сиреневатыми кристаллами. Некоторые из этих острейших кристаллов, проткнув металлическую оболочку и добрались до мозга Степана. Однако, боли он не почувствовал.
Зато в это мгновенья мысли, чувства и воспоминания Степана Вдовия и Винда переплелись. И в одно мгновенье страшного напряженья Винд увидел всю прошлую жизнь Степана Вдовия, ну а Степан – всю жизнь Винда. И жизнь Степана понравилась Винду, а жизнь Винда – Степану. И они уже вовсе не хотели сражаться друг против друга, но – напротив хотели уничтожить созданное ЧИПОМ, вернуть всё на прежние места.
ЧИП был разъярён. Металлические туннели сферы Ой–Чип–она содрогнулись от его чудовищного вопля. Но он не собирался выпускать Степана так просто. В механическом теле Степана находилось устройство, которое ЧИП надеялся никогда не включать, но теперь передал команду и оно заработало.
В тоже мгновенье мозг Степана был поражён неизвестным ядом, и перестал работать. Мириады образов чужого сознания, которые только что видел Винд, поблекли и рассыпались на тёмные, канувшие во мраке осколки…
Поражённый Винд отпрянул, но ему и самому уже казалось, что он падает в бездну, из которой невозможно вырваться…
* * *
Осторожно, только своим днищем, выглядывал из–за туч Крылов, и к этому днищу прильнули Виш и Дваркин. Что касается Эльрики, то она в это время пребывала где–то в стенах живого корабля…
Виш, глядя в округлое оконце, произнёс: