На следующий день утром Александру Павловичу позвонил Влад. Влад. и сообщил, что тот может приезжать за еженедельником. Саня тут же перезвонил по мобильнику Севе.
— Труби общий сбор! — сказал он. — Привезу еженедельники с нашей парижской панорамой.
— Молодчага! — одобрил друга Сева. — Вези! Был бы повод, соберемся вмиг!
— Прямо сегодня и приезжать? — удивился Саня.
— Ну не прямо, часикам к восьми. А почему нет? Народ уже наработается. Кстати, и фотографиями обменяемся. Я свои напечатал. Есть такие — улет!
— У меня тоже классные фотки получились. Не забыть бы привезти. Слушай, а Вера не появлялась? — спросил он с надеждой прояснить не совсем обычную историю.
— Я все ждал, когда же ты меня про Веруню спросишь. Дождался. Нет, не появлялась. Когда появится, сразу сброшу информацию на мобильник.
— А я думаю, мы ее больше никогда не увидим, — ядовито уронил Саня, вновь возвращаясь к авантюрной версии.
— Посмотрим! — многообещающе пророкотал Сева и отключился.
Саня тут же выбросил Веру из головы. Собрал фотографии и поехал в редакцию. Материал порезали не сильно, расположили эффектно, в общем, автор остался доволен. Долго он бегал серой мышкой среди павлинов, интервьюером среди художников, теперь настало время и ему распустить хвост. Хорошо, что заблаговременно запасся слайдами, фотографиями — представил не только художников, но и их работы. А главное — дал выдержки из французской прессы. Ребята останутся довольны. Оценили их по достоинству. Еженедельников он попросил штук двадцать. А как иначе? У всех друзья, знакомые, захочется показать, подарить.
Первыми, кого встретил Александр Павлович в Севиной мастерской, были Татьяна и Аллочка. Расцеловались по-родственному. Девчонки хлопотали, готовя закуску, Сева руководил.
— Хоть и невозможно, но вы, ей-богу, еще похорошели, — не мог не сделать комплимента Саня. — А теперь вот здесь на себя посмотрите, — добавил он и вручил каждой по еженедельнику.
Невелика слава, но все-таки слава. А когда сообщают, что русские художники Парижу понравились, можно себя и звездой почувствовать.
Аллочка Саню расцеловала, и есть за что — хороший материал, удачные фотографии. Таню Александр Павлович сам поцеловал. Почему бы и нет?
— Давай-ка берись за салат, — скомандовал Сева. — А мне тоже журнальчик дай! Я на себя полюбуюсь.
Александр Павлович с удовольствием протянул экземпляр и ему. Севины работы его восхищали, и написал он о нем с проникновенностью. Сева пролистал, довольно хмыкнул, но целоваться с Саней не стал.
То и дело звонил звонок, все по очереди бегали открывать.
— Да не закрывайте вы дверь, — распорядился Сева. — Чего запирать, когда народ ждем?
Народ потихоньку подтягивался. Вновь прибывшие приняли кухонную эстафету, а Саня с Аллой и Татьяной уже сидели, попивали винцо, вспоминали Париж. Саня вдруг пожалел, что не прихватил гитару. Он все поглядывал на Татьяну — у нее такой необычный взгляд, глаза темные, чуть с косинкой. Молчаливая, спокойная. Инна тоже чаще молчала и была спокойная. И слушает Татьяна хорошо, внимательно-внимательно. А он ведь и не говорит ничего особенного. Пришел Вадик, все опять стали целоваться. Зашуршали еженедельники. В воздухе запорхали слова: Рим, вечный город, будущим летом! Все потянулись чокаться за новую поездку. Александр Павлович отметил, какая красивая, тонкая у Вадика рука. А на руке… Да нет! Не может быть! Но глаза Саню не обманывали — на руке таинственно поблескивало синевой Санино кольцо. То самое кольцо, сомнений у него никаких не было, — иссиня-серебристая печатка с лебедем. Рука Вадика была у него прямо перед глазами, и он прекрасно рассмотрел его. Вот только он считал кольцо женским, потому что ему на палец оно не влезло… Но, как видно, разные бывают пальцы… А Вера? Что же, выходит, Вера ни при чем?.. Под ложечкой у Александра Павловича стало пусто, что-то вроде тошноты подкатило к горлу. Гадко. Смешно. Противно. Молодые люди, приехавшие в Посад гости, да он и не рассмотрел их тогда. Не запомнил, кто Вадик, кто Петр, кто Юрочка. Да нет, не может быть. Чтобы Вадик?.. Мозговой центр и все прочее… Или, может, Вера? Да нет же, он влюблен в Катю. Взаимоотношения с Верой исключаются…
Александр Павлович перевел глаза на Вадика, и в глазах у него, очевидно, отразилось нечто такое, что молодой человек ощутил смущение, хотя чувство это было ему несвойственно.
— Что, по́шло? — спросил он. — Вам кажется, мужчины колец не носят?
— «По́шло» — на мой взгляд, неточное определение, — медленно, с улыбкой проговорил Александр Павлович. — Интересно знать, откуда оно у вас?