— А ты - рыба-прилипала. Знаешь, есть такие рыбы рядом с акулами?
Она отстраняется и удивленно смотрит мне в глаза. Сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Она не поняла меня.
— Ты - сумасшествие, от которого я не могу отделаться. И что самое важное - не хочу.
— Я тоже тебя люблю.
Надо было сразу остаться. К черту мертвые поля. Хватит к смерти лицом поворачиваться.
Я поднимаюсь и поднимаю её, но не выпускаю из рук. Она такая теплая и живая. Пришла за мной.
— Фаола.
— Что?
— Хочу любить только тебя. Чтобы каждую секунду в моей голове была только ты. Злая, добрая, ужасно навязчивая, прилипчивая и нахальная.
Она улыбается, слушая мои слова. Не так часто она мне улыбалась… Я поводов не давал. Ни единого.
— Рафаэль, пойдем отсюда? — говорит вдруг Фаола. — Не торчи тут как все скорбящие торчат на кладбищах. Мертвые про нас не помнят. Мертвые живут в собственных страхах и боли. Они нас не ощущают. Они нас не ждут. И ты не мертвый, ты живой.
Неожиданно слышать от неё такое. Хотя, от кого как не от некроманта и слушать о смерти. Её слова меня отрезвляют. Потому что Кристина, мертвая, едва подойдя ко мне шептала лишь “ненавижу”…
— Ты показалась матери?
Она мотает головой, хмурится.
— Да, но я не говорила с ней особо… сразу пошла тебя искать.
— Ты и правда рыба-прилипала, ужас. Но… есть в тебе ещё один мерзкий изъян.
— Что?! — возмущается она и дует пухлые губы.
— Твоя фамилия. Она меня бесит. Её надо сменить, — невозмутимо заявляю я и слежу за её лицом.
Медленно, но верно до неё доходит.
Глава 18.2
Я не дала Рафаэлю вернуться к нему домой и утащила обратно в поместье. Боялась оставлять его в том доме, зная, что во сне он отпускает демона. Нахальная, прилипчивая… никогда я раньше такой не была. Только с ним. Цепляться, чтобы не ушел. Смотреть только на него. Бояться за его жизнь…
Не знаю через что Рафаэль переступил, чтобы сказать мне то, что я так хотела услышать. Как далеко запрятал свежие воспоминания о далеко минувших днях. Куда загнал их ради меня. Ради меня… это было, я даже не знаю как объяснить эти чувства. Благодарность?
Про любовь. Про… про мою фамилию! Я похлопала глазами, ужаснулась и спросила:
— В смысле… замуж?
А получив слегка раздраженное и усталое подтверждение чуть не задохнулась. Вот так вот. Замуж. Рафаэль. Вместе со мной. Навсегда.
Он сказал мне всё, что я хотела. Что было у него на душе тогда я не знаю. Но там буду я, поселюсь в его душе и никуда не уйду.
Сама я спать не хотела, но с радостью отдала ему в распоряжение свою комнату, потому что ещё немного и Рафаэль бы начал напоминать злого и уставшего зомби. И выйдя в коридор не смогла сдержать похабную улыбку, представляя, как он спит лицом в мою подушку и заворачивается в мое одеяло. Но мне уже надо было оставить его в покое. Ведь у меня впереди с ним целая жизнь.
Единственное, что я делаю - выставляю вокруг поместья новый щит. Сила моя целиком и полностью, и я хочу сделать так, чтобы мой будущий муж мог спокойно вырубиться и спать столько, сколько захочет.
А ещё вокруг поместья толпятся мертвецы. На это я и трачу почти всю оставшуюся ночь, потому что бодра и полна сил. Потому что выхожу замуж за самого злого, сильного и потрясающего и это дает мне такой сказочный прилив сил, что я готова бегать по городу и кричать.
Все мертвецы обычно знают откуда встали. Знают, где спали и куда нужно вернуться. Я растаскиваю по Жерреду сотню зомби. Очень рада увидеть Зомбаря. Настолько, что бросаюсь его обнять словно старого друга. Он выдавливает хриплое подобие смеха и неуклюже стучит мне по плечу и кивает.
Главная проблема остается в двух церберах, которые спонтанно загораются и так же спонтанно тухнут. Я понятия не имею, как их тушить и как сделать так, чтобы та крошка Стихии во мне не добавляла им огня.
Моя мать нервно следит за тем, как две трехголовые собаки носятся, играя с огнем… который перекидывается на её любимые змеерозы.
Урсула удивительно сдержанно со мной держится. Она ни разу меня не оскорбила. Только подсказывала, как быстрее разобраться со всем, что… что… мой будущий муж поднял. Но когда я спустилась к ней из спальни - она обняла меня так крепко, как никогда в жизни, даже в детстве не обнимала. Но потом выпустила и опять закрылась. Стала той самой Урсулой фон Стредос. Непримиримой и властной. А когда я сказала ей, что выйду замуж за Рафаэля - она не произнесла ни слова, лишь помрачнела и кивнула.