Собеседник пытливо присмотрелся к нему. Варакин же с деланной невозмутимостью рассматривал через бокал с шампанским танцующих женщин.
— Ладно, — вдруг легко согласился Мамаев, — будет за мной, не обедняем. А пока вот вам на расходы, — и передал собеседнику толстую пачку, перетянутую крест-накрест тонким шпагатом.
Олег просиял и положил деньги во внутренний карман, хотя ему до зареза хотелось подержать их в руках, взвесить, подкинуть несколько раз жестом собственника.
— Когда экзамены на заочном?
— В сентябре, — машинально ответил Варакин, прижимаясь боком к столу, чтобы лучше ощутить свое богатство.
— Есть четверо желающих, — заговорщически подмигнул Мамаев. — Плата, конечно, поменьше — заочный все же.
— Мне-то какая разница — очный, заочный? Техника та же, беспокойство одинаковое.
— Хорошо, хорошо, — не стал спорить Мамаев и неодобрительно добавил: — Однако вы вошли во вкус.
«Сам ты вошел во вкус», — мысленно отпарировал Олег, но в открытую в спор не вступил. Он подсчитывал в уме барыш от сентябрьских экзаменов. Одна из девиц, откровенно вихляющая бедрами под оркестр, время от времени бросала в его сторону призывные взгляды. «Обещал ведь Нельке приехать», — подумалось ему, но тут же он отогнал эту мысль и больше не спускал с девицы взгляда.
— Берите ее, — показал на танцующих Мамаев, также изрядно пьяный, — а я подружку.
— Куда поведем?
— Моя забота. Место есть.
Они направились к девушкам, едва только зазвучала новая мелодия. Минут через двадцать те были уже за их столом, не обращая внимания на оставленную ими обескураженную компанию. Поздно вечером вышли из ресторана, волоча за собой визжащих от удовольствия девиц. У входа стоял милицейский «газик». Чуть поодаль «Волга» стального цвета. Когда они поравнялись с ней, дверки открылись и вышло двое молодых людей.
— Олег Евгеньевич Варакин? — спросил один из них.
— Ура! Такси! — пьяно завизжали девицы, и одна из них попыталась залезть в машину.
Ее Вежливо отстранили.
— Варакин, ну, — с вызовом бросил тот, еще не отдавая себе отчета в ситуации.
— Мы из милиции, — представился стоящий рядом. — Прошу сесть в машину.
— Да, собственно, что такое? Вы знаете, кто я есть? — распетушился поначалу Олег и стал упираться.
— Вы старший преподаватель сельхозинститута, мы не ошиблись? — услышал он в ответ и только тогда понял, что спорить бесполезно.
Воспользовавшись заминкой, Мамаев попытался незаметно спрятаться за дерево и скрыться, однако его остановил окрик, когда он уже почти считал себя в безопасности. Свет мощного фонаря высветил его на фоне густых кустов. Он сразу понял все и не сопротивлялся. Вскоре на дороге остались лишь одни растерянные девицы.
— Вся компания в сборе, Валерий Дмитриевич, — доложил Евстафьев и передал прокурору объяснения и протоколы обысков задержанных.
— Поздравляю с удачей, Владимир Григорьевич, — пожал ему руку тот. — Каково же сейчас психологическое состояние обоих? Ведь, как говорится, попали с корабля на бал.
— Предметного разговора с ними я еще не вел. У них взяли объяснения по поводу обнаружения крупной суммы денег: у Варакина — в кармане, у Мамаева — в «дипломате». Первый вообще ничем не объясняет наличие такой суммы, а второй ссылается на доходы, полученные от приусадебного участка. Работа с ними предстоит большая, но главное — круг очерчен.
— Считаете, круг очерчен?
— Конечно: взяткодатели есть, посредник налицо и, наконец, взяткополучатель. Куда же больше?
— А не обратили ли вы внимание на одну деталь: по нашим данным, в день экзамена и накануне Варакин находился в профилактории, а звонок с сообщением о темах раздался в установленное время. Мамаева тоже не было. Следовательно…
Евстафьев задумался: «Надо будет узнать у Лемещука, тот ли человек сообщил ему тему сочинений в последний раз, что и прежде, по голосу он вполне мог это определить», — а вслух сказал:
— Но ведь Варакин мог позвонить и из профилактория, узнав темы накануне.
— По междугородному телефону? — усомнился Верников. — Впрочем, выясняйте. Для суда мы должны собрать исчерпывающие доказательства. И еще раз поинтересуйтесь так называемым списком ректората.
— Кстати, о списке. К нашему большому удивлению, в него оказался внесенным и Лемещук.
— Варакин имеет доступ к списку? — быстро спросил Валерий Дмитриевич.
— Скорее всего, нет.
— Вот вам опять повод для размышлений.
Варакин действительно не имел доступа к списку. По его просьбе внес туда фамилию Лемещука заведующий кафедрой Куницын. Юрий Афанасьевич Куницын, прихрамывающий человек средних лет, уже знал и об обыске в институте и о задержании Варакина. Ему было страшно. Никогда прежде он не брал такой суммы денег. Были мелкие подарки: коньяк, мужской одеколон, а теперь… Все вспоминалось как в кошмаре: и льстивые убеждения Варакина, и невесть откуда свалившаяся тысяча, и мнимая, легкость, с которой ее можно получить. Именно она — эта кажущаяся легкость заглушила его страх перед возможной расплатой, подавила его, заставила умолкнуть. И вот лежит теперь перед глазами эта тысяча: сорок двадцатипятирублевок, сорок радужных сиреневых листочков, сорок острых, как игла, укоров.