— Здравствуйте, товарищ Орешкин, — соединившись по телефону с милицией, сказал Лавров. — Вы что-то нас совсем забыли. Кто? Да, Лавров, прокурор Лавров говорит. Я не имею данных о происшествиях. Спокойно в городе или нет?
— Да, конечно, — сказал Орешкин, — не скучаем. Два дня назад от одной гражданки поступило заявление, что в магазине у нее из хозяйственной сумки похитили 150 рублей, вчера у заводского клуба один юнец в пьяном виде хулиганил. Мы его задержали. Сегодня-завтра придут к тебе за санкцией.
— Но почему же вы ничего нам не сообщили? — спросил Лавров, стараясь ничем не выдать своего раздражения.
— Я сообщаю в горком партии, — сухо ответил начальник милиции.
— Не понимаю, — удивился Лавров. — Сводки о происшествиях должны поступать и в прокуратуру, мы же с вами условились.
— Ты, может, и условливался, да я-то тебе ничего не обещал, — ленивым голосом, так, будто весь этот разговор давно ему надоел, отозвался начальник милиции.
В первое мгновение Юрий Никифорович чуть было не вспылил, так возмутил его этот небрежный тон. Но, оставаясь верным себе, прокурор попробовал все же спокойно урезонить Орешкина.
— Я ведь не об одолжении вас прошу, — сказал он. — Существует положение, и вы, мне кажется, должны с ним считаться. Законного требования прокурора никакое должностное лицо не вправе отвергать.
— Требования требованиями, а у нас такого порядка не было, — заявил Орешкин, — и вводить его я не буду. Завтра другой прокурор придет — опять что-нибудь придумает, а мы и вертись туда-сюда. Нет уж!..
Орешкин явно распоясался, в голосе его слышалось раздражение, тем большее от того, что начальник милиции понимал правоту прокурора — понимал, а вот подчиниться никак не хотел, не в его это было характере — упрямом, властном, а иной раз и вздорном.
Воцарилось молчание, лишь тяжелое, неровное дыхание Орешкина доносилось по проводу до Лаврова.
— Грубовато, товарищ начальник. Впрочем, не в этом дело. Надеюсь, что вы поняли, о чем я вас прошу, и нам не придется возвращаться к этой теме. До свидания.
И Лавров положил трубку.
«Неужели же Петр Петрович не спрашивал с милиции никаких сведений о происшествиях в городе? — подумал он. — Или Орешкин просто пытается ввести меня в заблуждение? Нет, не может быть, чтобы прокуратура и милиция были настолько разобщены».
Лавров вызвал секретаря.
— Мария Ивановна, если товарищ Рябинин у себя, попросите его ко мне.
Вскоре заместитель прокурора города Рябинин вошел в кабинет.
— Садитесь, пожалуйста, Степан Николаевич. Скажите, вы действительно не получаете сводок о происшествиях?
— Да, к сожалению, именно так. У нас уж так повелось: милиция сама по себе, прокуратура тоже.
— Но ведь это, по меньшей мере, странно.
— Конечно, знаете, не получалось у нас контакта, — невесело сказал Рябинин. — Я хочу вас просить, Юрий Никифорович, освободить меня от обязанностей по надзору за милицией. Дайте мне, если можно, другой участок, скажем, судебный или общий надзор. Не могу я работать с этим Орешкиным. Уж очень у него характер упрямый.
— Ну, характер Орешкина, я думаю, не должен нас беспокоить. От нас с вами, Степан Николаевич, требуется одно: чтобы наши требования к милиции были законными. Вы давно проводили проверку деятельности милиции?
— По какому вопросу?
— Вообще, по основным направлениям их деятельности.
— Такой проверки в комплексе мы не проводили.
— Она нужна. Разработайте план этой проверки и покажите мне. Мы его вместе окончательно продумаем и будем действовать. Надо же знать, что и как делается в милиции.
Рябинин вышел из кабинета.
Едва Лавров углубился в материалы о недостаче ценностей у заведующего складом горпромторга, как на пороге кабинета неслышно появился секретарь — Мария Ивановна.
— Юрий Никифорович, к вам жалобщица. Очень просит, чтобы приняли. Ее выселяют…
— Пусть заходит.
В кабинет вошла пожилая женщина. Поздоровавшись, сразу начала торопливый рассказ, словно боялась, что ее не дослушают.
— Пятьдесят пять лет прожила, и за всю свою жизнь не только что к прокурору не ходила, но и свидетелем не была. А сейчас вот всюду бегаю, и никто не хочет помочь…
— Что же у вас произошло? — отложив в сторону папку, спросил Лавров. — Вы не спешите, говорите все по порядку.