В день, когда было назначено к слушанию дело Белоконь, судья Логинова, увидев Лаврова в суде, спросила:
— Вы, Юрий Никифорович, сами будете поддерживать обвинение по делу Белоконь?
— Да, я.
— По такому несложному делу? Разве больше некому?
— В этом деле есть интересные для меня обстоятельства, — сказал Лавров и спросил: — А у вас сегодня одно дело?
— Уголовное? Да. Но есть еще два гражданских: одно трудовое — о восстановлении на работе, другое — бракоразводное.
Вошла секретарь суда.
— В зале все готово, — сказала она.
— Начнем, — встала Логинова и вслед за народными заседателями — пожилым мужчиной в рабочем комбинезоне и женщиной лет сорока — прошла в зал. Лавров последовал за ними и занял свое место.
В ходе процесса Юрий Никифорович заявил ходатайство о вызове в суд соседей Белоконь.
На вопросы прокурора, почему Белоконь в течение двух лет не работала и на какие средства существовала, подсудимая ответила:
— Раньше я работала в магазине продавцом, меня уволили.
— Ввиду утраты доверия? — уточнил прокурор.
— Так записали. А потом никуда на работу не брали, хотя я и обошла все торговые точки, столовые, буфеты…
— На заводы, стройки вы не обращались? — спросил Лавров.
— Нет, ведь я до этого работала в торговле.
— При каких обстоятельствах вы были задержаны?
— Я была на рынке. Ко мне подошли три женщины и спросили синьку, а затем одна из них куда-то исчезла. Я на это не обратила внимания. Возвратилась она уже с работником милиции, и все четверо увели меня в милицию. При мне было килограмма два синьки и дома, кажется, тридцать пять килограммов. Меня арестовали, и вот я сижу уже второй месяц.
— Вы систематически спекулировали синькой? Где вы ее приобретали? — продолжал спрашивать прокурор.
— Нет, синьку я продавала не каждый день. Я ее выносила только тогда, когда ее не было в магазине.
Пожилая скромно одетая женщина, соседка подсудимой, на вопрос судьи ответила:
— Белоконь давно не работает, живет, не нуждаясь, периодически уезжает куда-то. Мы подозревали, что она спекулирует.
— Почему же, подозревая это, вы молчали? — спросил Лавров.
В ответ свидетель только пожала плечами…
Судебное следствие заканчивалось. Слово для поддержания обвинения было предоставлено Лаврову…
…Собрание парторганизации строительного треста назначили в клубе на шесть часов вечера.
Лавров и Корзинкина приехали минут за десять. Вскоре появились Давыдов и Туманов, Лавров увидел их, когда они беседовали с секретарем парткома Шевцовым, и подошел. Давыдов интересовался, хорошо ли подготовлено открытое партийное собрание, извещен ли народ о повестке дня.
Зал клуба строителей был рассчитан человек на двести. Большинство мест было уже занято.
Бессонов явился перед самым открытием собрания с толстой папкой.
Собрание открыл Шевцов. Избрали президиум.
— Слово для доклада имеет прокурор города товарищ Лавров, — объявил председатель собрания.
В зале наступила полная тишина. Лавров направился к трибуне.
— Товарищи! — начал он. — На днях с группой профсоюзных активистов мы провели в вашем тресте проверку соблюдения социалистической законности и о результатах информировали городской комитет партии. Руководство горкома поручило мне доложить вам о том, что мы вскрыли и заметили за дни проверки. Думаю, что сегодняшний обмен мнениями и откровенный прямой разговор будут полезны и вам, и нам.
Прежде чем рассказать о том, как в вашем тресте соблюдается законность, я хотел бы напомнить вам один знаменательный эпизод. Однажды управляющий делами СНК отказал в приеме на работу в секретариат новой сотрудницы, так как это противоречило постановлению «Об ограничении совместной службы родственников в советских учреждениях». Секретарь СНК обратился к Владимиру Ильичу Ленину с письменным ходатайством о приеме указанного лица, как ценного работника, причем обращение заканчивалось словами: «Нельзя ли обойти декрет?»
Владимир Ильич ответил секретарю СНК, что за одно только предложение обойти декрет отдают под суд…
Этот случай, имевший место в 1919 году, говорит о том, с каким уважением относился Ленин к социалистической законности, как охранял ее от малейших посягательств…