О подопечных собранные сведения говорили однозначно - им есть что скрывать. Пусть у каждого свои грехи, но если их преподнести важным людям умеючи, то стыда не оберешься. Такое и простому смерду зазорно, а что говорить о первых мужах города! У тысяцкого обнаружилось мздоимство - брал откуп с купцов и оружейников за заказываемое для ополчения снаряжение. Но и того мало, грешил медовухой - каждый вечер напивался в стельку, хотя на службе появлялся трезвым. В нынешнее же время пьянство считалось непозволительной слабостью для мужа, хмельное дозволялось разве что на праздники. Старейшина же оказался еще тем блудником, причем приводили ему совсем еще детей, как девочек, так и мальчиков - не гнушался содомией!
Найти компромат - полдела, теперь следовало распорядиться им правильно. Первую мысль - передать Росславу и совету старейшин, отмел сразу. Неизвестно, как посмотрят важные мужи на доносительство против двух из них - могут замять порочащее их дело, решат втихомолку между собой. Ему же, вероятнее всего, устроят обструкцию - вынес сор из избы. Потому решил пустить информацию в народ - уж такую люди не замолчат, да еще на самых видных в городе мужей. Через своих агентов запустил слух о прегрешениях недругов - со всеми подробностями, с конкретными именами и фактами. Уже через день о них говорили на каждом углу, люди дополняли своими домыслами, так что герои этих слухов предстали едва ли не исчадиями Чернобога - злейшего из всех богов, пожирающего невинных младенцев и насылающего напасти на род людской.
Еще через день народ потребовал крови - наказания злодеев. Как ни старались власть имущие замолчать, переждать поднявшуюся бучу, но когда люди учинили спрос за них - почему до сих пор не взыскали строго? - пришлось совету старейшин и посаднику принять меры к провинившимся. Основные факты, если не считать домыслы, подтвердились - проверить их не составило большего труда, коль замешанные в них люди названы поименно. Так что и того, и другого убрали из власти, хотя оба упорствовали до последнего, не признавая вину. Взяли с них еще поборы за причиненные убытки и виру пострадавшим. Но тем для бывших мужей не обошлось - никто не хотел водиться с ними и их семьями, обходили, как зачумленных, только плевались в их сторону.
Не помогло прошедшее время - даже спустя месяц люди не простили им злодеяний, а Возгаря прокляли как губителя детских душ. Кончилась история печально для обоих. Дробн запил, уже не скрываясь - появлялся во хмелю средь бела дня, сидел в кабаке в компании таких же выпивох, напиваясь до невменяемости, а после спал на земле, не дойдя до дома. Совсем уже скоро нельзя было признать в жалком пропойце некогда важного мужа, своим опустившимся видом вызывал у людей омерзение. Возгарю же досталась иная доля - его тело с проломленной головой нашли в пруду неподалеку от своих хором. Как же он оказался там, кто напал на него - так и осталось тайной. Но никто не пожалел о гибели старика, даже родные дети - не проронили и слезинки, когда предавали прах очищающему огню и справляли тризну.
Варяжко замечал обращенные на него подозрительные взгляды старших мужей, сомнения, но напрямую спросить о причастности к незавидной судьбе бывших недругов те не решились. Понимали, что неспроста пошла травля видных людей, кто-то хорошо подготовил ее, но прямых улик, указывающих на него, не имели. Задираться же без основания, по-видимому, посчитали опасным - пример тому видели перед глазами. Сам Варяжко жалости к пострадавшим мужам или раскаяния за совершенное с ними не испытывал - если уж надумал покончить с врагом, то лишних переживаний не должно быть, также, как в бою.
Произошедшая история для него поменяла немного - продолжал служить в своем полку, на освободившееся место тысяцкого поставили другого мужа. Предполагал, что назначат его, но не расстроился от несбывшейся надежды - все же старейшинам не настолько он стал своим, да и поостереглись дать большую власть столь предприимчивому юнцу. Хлопот по службе и без того хватало - как с новобранцами в полку, так и в поездках по землям. Верховный совет принял его предложение строить на рубежах укрепления и ставить заставы на всех важных путях, по которым приходили иноземные вороги - от Двины до Ладожского озера. Теперь ему с помощниками пришлось заниматься ими - мотался от одного края Северной земли до другого.
Однажды небольшой отряд Варяжко с десятком воинов едва не попал в засаду на протоке между озерами под Изборском, устроенную шайкой ливов. Пробыл в этом городе-крепости пару дней, провел переговоры с местными старейшинами и посадником, заручился их согласием направить строителей и лесорубов к устью Иссы возводить здесь укрепление. После отправился обратно к Пскову, а оттуда намеревался уже к дому. Путь пролегал по рекам, иногда приходилось совершать изрядный крюк, чтобы попасть в недалекое напрямую место, как, к примеру, от Изборска к Двине. Дорог по суше в этих краях не строили, а идти через чащобы и болото не каждый рискнул бы. Так люди и добирались по водным путям, благо, что пригодных для плавания рек хватало.