- Все! Все! - завопила она. - У меня шкура слезет!
- А спереди? - пробасила Василиса. - Грудь попарить надо, чтоб все равномерно циркулировало!
И, перевернув Полину на спину, принялась охаживать дальше.
Юрка вроде все хихикал-хихикал, а потом вдруг почуял, что в глазах темнеет. И как-то неожиданно потерял сознание.
Будто провалился куда-то во тьму...
Пришел он в себя только через несколько минут, причем уже не на полке в парилке, а в мыльной, на каком-то массажном столе, куда его затащили перепуганные бабы. Очухался Юрка от того, что ему в морду плеснули холодной воды.
- Слава те господи! - перекрестилась Василиса. - Живой, кажется! Ну и напугал, блин! Сидел-сидел, а потом - брык! Хорошо, что на полок упал, а не на пол свалился - башку бы мог разбить.
- Я что, вырубился, что ли? - в полном недоумении пробормотал Юрка. Никогда такого не было...
- Много чего раньше не было, а теперь бывает, - философски произнесла Василиса. - Ты вообще-то давно жрал последний раз?
Юрка не ответил. Во-первых, потому, что у него в голове еще не все утряслось и он в данный момент не очень помнил, когда его Фроська покормила. А во-вторых, потому, что он, как всякий спортивный, физически здоровый парень, который последний раз болел свинкой в детском саду и даже все эпидемии гриппа пропускал мимо себя, очень испугался того, что его здоровье вдруг резко дало сбой. Волновался, вишь ты, за Полину, что у нее "количество в качество перейдет" и купание в холодном водохранилище отзовется, ан надо было самому за собой приглядывать...
Конечно, он сегодня и под взрыв попал, и под дождем побегал, и с бабами явно перестарался. Да еще и водочку принимал, от которой уже здорово отвык. Как-никак в прошлом его башке немало доставалось - и когда боксом занимался, и когда просто дрался, и когда на даче Мазаева на воздух взлетал, и когда зимой в подземельях у Седого подрывался. Все эти дела вроде бы спокойно проезжали мимо, но сегодня что-то сработало.
- Ты жрал-то давно? - настырно спросила Василиса.
- Не помню, - пробормотал Таран, - днем где-то...
- Тогда все ясно, - поставила диагноз универсальная банщица. - Я тебе мигом картошки жареной с тушенкой замастырю, стопарь налью - и совсем живой будешь!
- Нет, - мотнул головой Юрка. - Стопарь - это на хрен! Чай у тебя есть?
- Сделаем!
Надо сказать, что встал на ноги Таран с некоторым усилием. И то, что его буквально водит из стороны в сторону, Полина с Василисой тут же засекли. Возможно, если б они не подставили плечики и не повели Юрку под руки, как медсестры раненого бойца, Тарану пришлось бы за стенки хвататься. А так они благополучно довели его до предбанника. Здесь Василиса вручила Полине огромное махровое полотенце и велела Юрку вытирать. После чего показала шкафчик, где висят халаты, один на себя надела, замотала голову полотенцем и побежала греть картошку.
- Боже мой! Я чуть не умерла со страху! - бормотала Полина, лихорадочно орудуя полотенцем. - Ты повалился так... Ну, как неживой уже.
- Пить надо меньше... - вяло произнес Юрка всем известный универсальный совет, который применим во всех сферах жизни государства Российского.
Дальше какое-то время Таран прожил в некоем полусне, вроде бы все ощущая и чувствуя, но при этом воспринимая происходящее вокруг как бы со стороны. И то, как Полина надевала на него некий барский халат, и то, как Василиса притащила сковородку с картошкой и жареным мясом, и то, как он ел это самое жарево-жорево, и как пил какой-то фирменный Васькин чай с мятой. Наконец, как его бабы повели под ручки наверх, на второй этаж, где, оказывается, были какие-то жилые комнаты. Сами комнаты, конечно, Юрка не разглядел, потому что было темно, а Василиса свет не включала. Последнее, что запомнил Таран перед тем, как провалиться в сон, была большая, застеленная свежим бельем кровать, куда его бабы общими усилиями закатили...
Как ни странно, проснулся Юрка всего через три-четыре часа. За окном было уже светло, но пасмурная погода никуда не делась. Дождь - правда, уже без ветра - продолжал барабанить по крыше теремка.
Таран возлежал на той же самой шикарной кровати, которую запомнил напоследок перед сном. Правда, уже не один. Слева от него, у стенки, кто-то сопел, и левое бедро Юрки ощущало чью-то мягкую теплую попу. Справа, с края, тоже была попа и слышалось мерное дыхание с элементами храпа. Поскольку было достаточно светло, разобраться, где кто, удалось быстро: слева Таран разглядел каштановые кудряшки, а справа - белобрысую гривку. Когда Полина и Василиса заняли свои позиции, он попросту не помнил. Однако то, что обе прибежали спать к нему - хотя логично было предположить, будто Таран уже ни на что не пригодный человек! - жутко польстило кобелиному самолюбию Юрки.
То ли от этого самого факта - мол, ух какой я неотразимый! - то ли просто потому, что Таранов организм преодолел все последствия ночного обморока, "Змей Горыныч" напрягся и встал по стойке "смирно". Мол, чего изволите, барин, кого сперва дрючить будем? Правую или левую? Обе голенькие,. гладенькие, горяченькие, чистенькие и ароматные...
Но Таран выбрать не успел, потому что слева заворочалась Полина, очевидно, ощутив какие-то шевеления, которые Юрка произвел, пробудившись. Она повернулась на спинку и осторожно провела рукой по Юркиному животу. Разумеется, мягко потрогав пальчиками "горыныча".
- Ты не устал? - услышал Юрка тихий-претихий шепоток.
- Не-а... -столь же тихо отозвался Таран и нежно погладил Полину по грудкам, а потом - между прочим, в первый раз за все время их знакомства! ласково поцеловал в губы. При этом он, конечно, чуток скосил глаза направо - не проснулась ли Василиса. Нет, та по-прежнему похрапывала. Юрке вовсе не хотелось, чтоб она вмешалась в это дело и опять превратила сексуальный процесс в спортивную акробатику. Ему отчего-то захотелось пообстоятельней приласкать Полинку. Все-таки его с ней много что связывает. Прошедшей зимой немало приключений пережили, теперь еще прибавилось... Конечно, она иногда бывает очень занудной, капризной, истерики закатывает и вообще товарищ не очень надежный. В разведку, конечно, как принято говорить, с такой не пойдешь. Впрочем, в разведку Таран вообще согласился бы идти только с одной бабой - с Милкой. Потому что уже хорошо знал, что она, в натуре, "королева воинов".