Нам предложено сидеть и ждать вместе с водителями грузовиков, которые в отсутствие главного механизма тоже работать не могут.
По КЗоТу вина в простое не наша, минималку нам должны выплатить по любому. К десяти часам машинист с лентой всё-таки появился. Ещё полчаса он возился с ремонтом, поэтому к работе мы смогли приступить только с половины одиннадцатого.
К счастью, оставшийся клин был не велик и к трём часам «Дружба» замолчала. Ещё час и мы отбросили пустые вёдра. Работа была сделана досрочно.
ГЛАВА 3. Я СЕЛ ОДНАЖДЫ В МЕДНЫЙ ТАЗ
За воскресный вечер я поднапрягся и написал статью о проблемах привлечения студентов к сельхозработам. В понедельник отнесу её в «Кадры стройкам». Так называется институтская газета. Две страницы машинописного текста сложились довольно быстро. Основной идеей статьи стал смысл Постановления, а также прав и обязанностей участников процесса как со стороны института, так и со стороны совхоза. С примером из нашей практики статья получилась весомая и злободневная. Мне пришла мысль, что можно её послать и в «Комсомольскую правду», и в «Молодость Сибири». Проблема одна на всю страну. Ведь, если заставить колхозников оплачивать помощь, то ведь они скорее сами предпочтут этим делом заниматься, чем «шефов» дожидаться. Хорошо, если проблема действительно в нехватке рук в деревне. Ведь может быть и так, что вся эта дурацкая «война за урожай» — воплощение идеи «слияния города и деревни», воспитание нового человека.
Статью в понедельник у меня взяли. Главред сказал, что ближайший номер уже готовится к печати, а ему надо ещё материал с ректоратом согласовать, поэтому статья выйдет только через месяц в следующем номере. В следующем, так в следующем, лишь бы вышла. — подумал я про себя. Смешно будет, если в центральных и городских газетах напечатают, а у нас только через месяц.
После второй пары ко мне подкатил Павлов.
— Борь, тебе сегодня вечером придётся задержаться немного. Со мной, Шестаковым и Хваном пойдёшь в детскую больницу. Здесь недалеко, на Тургенева. Больничка обратилась к Борзоту с просьбой оформить холлы и коридоры, а то как-то уныло и мрачно, а пациенты всё-таки — дети маленькие. Борзот дал добро. Преподы с «Рисунка» должны отобрать. А меня попросил четырех человек отрядить для больницы. Картинки к вечеру оформят в багет и паспарту. Нам надо будет только отнести и развесить. У тебя дрель есть?
— Есть, но она дома. Это полчаса туда, потом полчаса обратно. Вот ещё час потеряем. Может лучше в макетной мастерской спросить?
— Хорошая мысль! Ладно, пошли на строймат, звонок уже.
После четвертой пары собираемся на кафедре рисунка. Перед нами на столе лежит солидная стопка оформленных пейзажей. Шестаков берет руководство на себя:
— Чего стоим, кого ждём? Берем по пять штук и тащим. — Шестаков явно торопится. Ему хочется быстрее разделаться с общественной нагрузкой.
— Шура, не спеши, надо же — сдал-принял, опись-протокол… — включается в разговор И Сон Хван, человек без гражданства, кореец по национальности, Володя по имени.
Так стоим и препираемся минут пять, пока Владимир Платонович подписывает какие-то сопроводительные бумаги.
С задачей по развеске картин мы справляемся быстро. Два часа и дело сделано. И тут мне в голову приходит замечательная идея.
— Мужики, — говорю я Шуре и Володе, — как вам идея украсить все детские больницы города работами из фондов Сибстрина? Смотрите, наверняка за 45 лет института накопилось много работ, которые пылятся в запасниках. А тут можно несколько зайцев убить.
— Ха! За несколькими зайцами погонишься, нифига, не поймаешь, — скептически заявляет Шестаков. — Если работы хранятся, значит, это кому-нибудь нужно. А потом, ну каких таких особых «зайцев» ты можешь тут убить?
— На счет зайцев, ты, Саш, не прав, — вступается Хван, по крайней мере, доброе дело сделать, — уже хорошо. Больше я не вижу. Давай, Боря, расскажи нам старикам, что тут можно еще получить?
— Вот смотрите. Доброе дело. Это — раз! У детей есть родители и другие родственники, которые посещают своих больных детей. Если мы к каждой картинке прикрутим маленькую табличку с телефоном, то получится бесплатная реклама. Это — два! И, наконец, три, мы получим информационный повод рассказать о том, что есть такие классные парни, которые могут и то, и другое, и третье. Напишем об этом в газетах, как об инициативе комсомольцев! Под это дело можно предложить разрабатывать проекты малых форм, детских игровых площадок, интерьеров детсадов, детских поликлиник, пионерских лагерей… может даже с их последующей реализацией. Только тут надо будет через райком комсомола действовать. Перспективы, — дух захватывает!
— Да ну, фигня какая-то, — ворчит Шестаков, — пошли лучше пивка купим. Тёмное пиво завсегда лучше светлого будущего.
Главврач больницы оказался добрым и отзывчивым человеком. Он пустил нас с Хваном в свои владения, где мы устроили фотосессию со съёмкой друг друга в разных ракурсах. Нашей наглости хватило даже на то, чтобы попросить главврача тоже попозировать перед висящими на стенах акварелями.
Репортаж получился короткий, но иллюстрированный целыми тремя фотографиями. Посмотрим, дойдёт ли дело до публикации. Надо будет в ближайший свободный день отвезти в редакцию и, может быть даже встретиться с кем-нибудь на предмет того, какие материалы в первую очередь востребованы в газете.
ГЛАВА 4. МАО ЦЗЕДУН БОЛЬШОЙ ШАЛУН
За окном уже темно. На редкость тёплый сентябрьский вечер. Я сижу у открытого окна и остро заточенным карандашом вывожу буквы романского капитального шрифта.
В комнату вливается прохладный свежий воздух со стороны «Березовой Рощи». Только что отгремела танцплощадка. Тишина опустилась на город. Вдруг резкая трель телефонного звонка рвёт эту тишину в клочья. Я краем уха прислушиваюсь. Трубку берет мама.
— Квартира Роговых.
…
— Григория? Здравствуйте, Николай Иванович, рада вас слышать. Сейчас Гриша подойдёт. Гриша, к телефону, тебе Николай Иванович из Москвы звонит.
— Рогов у аппарата! — отец, как всегда начинает немного придуриваться. — Ибрагим [88], ты? Рад слышать, как дела? Как здоровье?
…
— У нас вроде бы тоже всё в порядке. Борька вот на архитектора учится. Сидит, что-то чертит.
…
— У меня идея! Приезжайте с Антониной к нам в гости. Можете и внуков захватить у нас квартира большая, всем места хватит. Сейчас такая погода стоит, просто райская.
…
— Вот, на следующие выходные и приезжайте. За одно можно будет даже на Алтай на недельку махнуть. Незабываемые впечатления гарантирую.
Я вклиниваюсь в разговор ветеранов-однополчан:
— Николай Иванович, а можно просьбу личного характера?
— Смотря какую.
— Не могли бы вы, если соберётесь, привезти мне зимнюю пилотскую куртку? Можно даже поношенную. У нас кроме пальто номенклатурного покроя ничего не продаётся. Был бы вам весьма признателен.
— Хорошо, посмотрю, спрошу у знакомых если что.
— Заранее огромное спасибо! — Возвращаю трубку папе. Тот пожимает плечами, но трубку берет:
— Николай, считаем, что договорились. Только предупреди за пару дней, а то сейчас сбор урожая. Сам понимаешь. Кстати, как у вас с овощами?
…
Чувствуя, что разговор принимает малоинтересный для меня оборот, я возвращаюсь к шрифтам. Мысли же мои продолжают крутиться вокруг неожиданного звонка.
— Надо будет всё-таки как-то использовать представившуюся возможность и намекнуть полковнику о предстоящих катаклизмах.
Павел, проспал, поэтому завтракать было некогда, но чашку чаю и кусок ароматного и ноздреватого хлеба с колбасой он все-таки срубал по-быстрому. Сегодня три пары, удастся ли перехватить что-то в буфете не известно. Хорошо, что купили новый чайник-кофеварку производства Чкаловского. Кипятит, как зверь.
88
Ибрагим — прозвище Николая Ивановича Морозова, бывшего командира экипажа Ил-4, в котором воевал отец