- Но помимо того, что вы оказались прекрасным учителем, вы так же позволили себе сделать многое из того, что мне не по нраву, - продолжил Тони. Сейчас я ненавидела этот высокомерный светский тон, но не могла даже пошевелиться, не то, чтобы что-то сказать или как-то возразить. Тем временем его голос из спокойного и рассудительного плавно перешёл в более грубый и резкий. - Вы таскали мою сестру по балам, подвергали её опасности! Из-за вас, её чуть не изнасиловали! Вы тратили её деньги на свои развлечения, и настраивали её против меня! И не только её, но и Марка!
"Так вот, значит какого он обо мне мнения. Интересно... Он хорошо осведомлён, но только все факты слегка приукрашены..." - подумала я. Но это всё на что был способен сейчас мой шокированный разум. Я чувствовала, что медленно качусь к нервному срыву. Сейчас мне просто необходимо немного побыть одной. Никого не видеть и не слышать.
- Вы ничтожество, живущее только для себя, подвергая других опасности! И если бы хоть волосок упал с головы Марджери, я бы собственноручно лишил вас вашей никчёмной жизни! - это было сказано очень грубо, подтверждая то, что он бы сделал это с большим удовольствием.
Он на самом деле меня ненавидел, и осознание этого произвело на меня впечатление, похожее на то, когда сверху выливают ведро холодной воды с кусочками льда, а потом ещё и само ведро на голову надевают... И бьют по нему.
Я просто поняла, что стою сейчас и выслушиваю совершенно незаслуженные обвинения, терплю оскорбления и ничего не могу ответить...
Больше выдерживать это не было ни сил, ни желания. Злость придавала мне уверенности, и я заговорила, но заговорила на русском. Ведь прекрасно знала, что он меня поймёт, а остальные присутствующие - нет. Да и говорить в таком состоянии я могла только на том языке, на котором думала. Английский сейчас мне было не вынести.
- К вашему сведению, господин Свон, Марджери никуда не выходила несколько лет по вашей вине, и по вине госпожи Кетрин, которая приложила не малые усилия, чтобы окончательно испортить репутацию вашей сестры! О чём, кстати, сама лично мне и рассказала при нашей встрече на балу. И, узнав о том, из-за чего это произошло, я решила, что Марджери нужно помочь, её нужно вытащить в люди. К вашему сведению, платья для первого бала Мардж я купила за свой счёт. И на этом балу она была счастлива! Она улыбалась! А знаете, что самое интересное?! Не я должна была выводить её в свет, а вы!
Голос мой был ровным и бесцветным. Я говорила без эмоций, в то время как внутри творилось нечто невообразимое - шквал чувств смешанных между собой, и если сейчас дать волю хотя бы одной эмоции, всё определённо кончиться истерикой. Поэтому, приходилось изо всех сил себя сдерживать.
Я заговорила и больше не могла остановиться. Слова текли сами собой, и нужно было сказать всё, пока я ещё могла хоть как-то говорить:
- Меня искренне радует тот факт, что хотя бы эти три месяца, Марджери была счастлива и улыбалась! К вашему сведению, она спасла мне жизнь! И если бы не она, то меня бы здесь не было. И, поэтому, я делала раньше и сделаю в будущем всё, что в моих силах, чтобы она была счастлива! Хотя, честно, виню себя только за то, что не углядела за ней, когда она вышла в парк со своим экс женихом. Но в тот вечер я собственноручно отбила Мардж от этого подонка, оставив на его щеке порез от шпаги. Но, насколько я знаю, вы ему так ничего и не сделали! Хотя меня обещали убить... Видимо вы хотели, чтобы тот человек сотворил это с вашей сестрой...
- Замолчите! - закричал Тони. - Вы понятия не имеете, о том, какие у нас с ней отношения!
- Ошибаетесь... - сказала я спокойно. - Мне известно гораздо больше, чем вы думаете. Я знаю, что она вас любит, что ей вас не хватает, что она вас давно простила за всё. Даже за то, что вы её бросили!
- Не вам судить нас! - громко со злостью выпалил Тони. - Вы здесь лишняя, и вы уйдёте, завтра же утром. И если я, хоть раз увижу вас рядом с Мардж, тогда на вашей щеке появиться шрам от моей шпаги! Я никому не позволю учить меня жизни! Тем более какой-то ирландской простолюдинке! Да вы не больше чем пыль на моей дороге! А теперь убирайтесь!
Каждое его слово было произнесено с такой злостью и искренней ненавистью, что казалось они, как ядовитые кинжалы с силой втыкаются в моё бедное сердце, крыша его на мелкие кусочки. Я чувствовала, что истерика близко, что силы мои на исходе, но нужно было закончить разговор. Я должна была сказать ему ещё очень многое! Ведь я обязана Мардж жизнью, и теперь, нужно сделать всё, что в моих силах, чтобы её жизнь стала лучше!
- Я уйду, можете в этом не сомневаться! - мой голос всё ещё звучал ровно и гулко. - Но прошу вас только об одном, перестаньте портить жизнь вашей сестре... Вы сами лишили её всего, а самое главное, себя. Вы собственноручно оставили её без опоры и поддержки в жизни. Из-за вас, она три года прожила здесь в одиночестве. Но, по-вашему, всё ровно во всём виновата именно я... - последняя фраза была сказана уже гулким шёпотом, потому что сил говорить больше не осталось. Слёзы подступили к горлу, образовав там противный комок, но я не могла позволить себе расплакаться в присутствии этих людей. Я должна быть сильной! Должна!
Видимо, моя последняя фраза стала для Энтони пределом, и молниеносно поднявшись со своего места, он быстро приблизился ко мне почти вплотную. Я машинально сделал шаг в сторону, тем самым попав в поле освещения. И когда он в бешенстве схватил меня за запястья, очень больно их сжав, я вдруг взглянула в его глаза...
Это был именно мой Лео. Я видела это... чувствовала. Но разум мой категорически отказывался в это верить, хотя сомнения таяли на глазах...
Теперь, когда он смог рассмотреть меня при полном освещение, я поняла, что сейчас испытывает тот же шок, который некоторое время назад испытала я.
Ведь только теперь он понял, на кого на самом деле вылил всю эту кучу оскорблений и обвинений. Именно сейчас до него дошло, кого выгнал и кому угрожал смертью. И именно в этот момент Тони осознал, кого именно он так долго и отчаянно ненавидел.
Мы стояли как две статуи, молча смотря друг другу в глаза. Я не знаю, что он видел в моих, но в его читалась ужасная растерянность. Никаких других эмоций я не заметила. Он всё так же держал меня за запястья, но его хватка постепенно ослабевала. И казалось, что он просто боится, что я сейчас уйду, что теперь держит меня именно за этим.
Но... увы, всё было сказано, всё было сделано, и назад ничего не вернуть. Я чувствовала, что мои эмоции больше мне не подчиняются, и пора было уходить, иначе моё падение в глазах этого человека станет полным.
- Завтра на рассвете я уеду, и вы больше никогда меня не увидите, - сказала я уже на английском. - Разрешите мне идти собирать вещи?
- Да... - это было всё, что смог ответить мне Тони. Я бы даже сказала, что он издал этот звук автоматически, не осознав полностью его смысла.
Он, наконец, отпустил меня, и я, медленно развернувшись, покинула эту тёмную комнату. И только когда за мной закрылась дверь, поняла, что нужно бежать! Бежать туда где никого нет, где меня никто не найдёт, где я смогу просто побыть наедине с самой собой, и постараться разобраться с кашей в голове. Единственным таким местом во всей этой гигантской усадьбе сейчас была конюшня. К тому же в такую погоду там точно никого нет.
Я быстро выбежала на улицу, а сильный порыв ветра резко захлопнул за мной входную дверь. И это было своеобразным символом того, что впредь в этот дом мне дорога закрыта... Пробираясь сквозь проливной дождь в одном платье, я не замечала ничего. Ни гром, ни молнии, ни порывы штормового ветра меня не пугали. Казалось, что я просто перестала чувствовать что либо. Вкусы, запахи, ощущения - всё было отключено. Я даже сама не замечала, что бежала, истерически плача.