Но грусть сменилась радостью. Теперь у нее был тот, с кем можно поговорить, угостить яблоками или морковкой, и тот, о ком можно заботиться. Дара видела, что, к сожалению, в цирке к животным относятся просто как к реквизиту. Вроде и ухаживают, и кормят, да только ведь это живые существа, им тоже тепло нужно и слово доброе. Вот Дара и стала приходить к Чиргину, чистить его после выступления, сена ему лишний раз подкинуть или воды принести. А потом ей разрешили и пасти его, когда цирк располагался за городом и можно было, взяв коня на длинную веревку, пойти с ним в поле и смотреть, как он ест траву.
На Чиргине выступали каскадеры. Конь был вороной, с длинной гривой, и поэтому очень эффектно смотрелся на арене. Каскадер прыгал на нем через горящий обруч — это самый эффектный номер программы. Еще каскадер пускал коня галопом по кругу, а сам на нем выполнял элементы джигитовки. Все это Дара смотрела из-за кулис, любуясь конем и таким ярким выступлением. Когда выступление заканчивалось, она всегда чистила Чиргина, расчесывала его гриву и угощала чем-нибудь вкусным, что специально покупала для него. В ее карманах всегда были или сухарики, или сахар. Чиргин скрасил ее одиночество.
Лето для Полонского пролетело незаметно. Он и не видел его, только из окна машины — и то плотнее закрывая его и включая кондиционер. Его жизнь стала обыденной. Он регулярно летал в Питер, проверял поставки грузов, и в Калининград. Отношения с африканцами наладились, и этот бизнес занимал много времени. Его нефтеперерабатывающая база за лето прошла реконструкцию и начала работать. Но самое главное, что все непонятные моменты с цыганами больше не возникали. Барон не тревожил его, как и он барона. Такая негласная договоренность внесла в их жизнь мир и спокойствие.
За это время Полонский больше не видел Чечара, да и не хотел. Все-таки он не понимал, как можно так жестоко поступить с собственной дочерью, хотя это он привел к такому. Но все равно он не понимал Мирчи, отрекшегося от собственного ребенка.
О Шандоре он больше не слышал и был рад этому. Он не хотел вспоминать того, кто так жестоко обошелся с Дарой. Хотя опять Гер понимал, что и сам жестоко обошелся с ней. Вот так все сложно и неоднозначно.
Процветающий бизнес отвлекал от этих мыслей и воспоминаний. Хотя, как в любом бизнесе, были и проблемы, и конфликты с деловыми партнерами, и решение этих проблем. Все как обычно, как и во все годы его жизни. Только сейчас он ощущал, как все это ему приелось и перестало радовать. Ему казалось, что яркая, насыщенная жизнь у него была только с ней, с Дарой, а после ее ухода остались лишь серые будни. Она, такая невероятная, красивая, ушла из его жизни, забрав с собой все цвета. Гер вспоминал ее танцующей, в ворохе пестрых юбок, он вспоминал ее голос, его переливы и звучание, и он вспоминал их ночи… Ах, как же их было мало, но Гер вспоминал их, понимая: это лучшее, что было в его жизни.
Приближалась осень. Конец августа, уже появилось золото в листве, хотя погода в этом году и выдалась жаркая.
Гер знал, что больше не может так жить. Он должен увидеть ее. Пусть она лишь посмеется над ним, пусть прогонит, пусть еще раз скажет, что ничего не чувствует к нему. Он готов услышать все это еще раз, только ради того, чтобы видеть ее. Он хотел ощутить жизнь, все ее краски, а это можно было чувствовать только рядом с Дарой.
Гер все это время следил за передвижением цирка в котором выступала цыганка. Он следил за их гастролями по разным городам, так было хоть немного легче. Гер знал, где сейчас Дара. Он постоянно думал о ней.
Больше не откладывая то, что так давно хотел сделать, Гер объявил Ковало о поездке в один из ростовских городков. Пояснив, что хочет посмотреть выступление цирка. Ковало сохранил на лице невозмутимое выражение, сказав, что подготовит машину для Гера и даст ему людей в сопровождение. А выйдя их кабинета, сделал характерный жест рукой со словами:
— Ес.
Все это время он видел Полонского и понимал, что Гер мучается. Он много говорил об этом с Ирэн. Она лучше разбиралась в таких темах. Ирэн сказала: "Геру нужно самому принять решение". Он согласился с этим, а потом задал ей вопрос, который его тревожил:
— Сможет ли Дара простить Гера?
— Сможет. Любящая женщина сможет все простить.
ГЛАВА 35
Это лето для Дары пролетело незаметно. Ее жизнь завертелась в круговороте событий. Новые места, новые города. Репетиции, выступления, овации зрителей и опять дорога. Все смешалось в яркий калейдоскоп красок.
В одном из городов рядом с их цирком остановился кочующий табор цыган. Дара не знала этих цыган и никогда не видела. Это были один из многочисленных таборов, перемещающихся по южным регионам с выступлениями. Директор цирка посчитал, что их соседство не помешает для привлечения публики, и поэтому всю неделю они жили с цыганским табором бок о бок. Домики-вагончики циркачей и цыган стояли вблизи друг от друга. Цыгане еще и раскинули шатры. Соседство было мирным и дружелюбным. Общая артистическая тема объединяла всех.
В этом таборе Дара увидела гадалку. Это была женщина лет пятидесяти, с густыми черными волосами, в которых поблескивали седые прядки. Гадалка имела свой шатер, куда ходили все желающие за предсказаниями. Дара никогда не гадала, хотя по линиям руки могла многое прочесть. Ее этому бабушка обучала, пока была жива. А вот на картах она не умела гадать, да и не хотела. Знать свою судьбу… Зачем? А гадать другим… Зачем людям знать, что их ждет? Пусть лучше живут и каждый день радуются жизни. Вот поэтому и не освоила она это мастерство.
Только сейчас в ее жизни все переменилось, и она хотела знать ответ на всего лишь один вопрос. Он мучил ее и изводил. А ей и не у кого спросить совета. Изведя себя этим вопросом, Дара решилась пойти к гадалке. Пусть это и неправильно, но она всего лишь задаст вопрос, получит на него ответ и уйдет. Больше ничего ее не интересовало.
Подойдя к шатру, Дара остановилась в нерешительности.
— Заходи. Что стоишь там? — услышала она голос из шатра и зашла внутрь.
Внутри шатра все было нереально, или ей это показалось из-за пламени свечей, которые создавали неяркое освещение. Казалось, что стол, за которым сидела гадалка, освещен более ярко, а углы шатра тонули в тенях, и сложно было рассмотреть, что там.
— Я знаю твой вопрос, — произнесла гадалка, глядя на Дару. — Присядь, в ногах правды нет.
Девушка подошла к столу и села на стул. Весь шум кочевого лагеря остался там, за пологом шатра, а здесь, внутри него, была тишина. Странная, неестественная тишина. Дара нервно затеребила кончик платка, накинутого на плечи. Теперь она постоянно носила цыганскую одежду, на выступления надевая яркую и нарядную, а в обычное время — то, что принято носить у цыганок.
— Ты хотела спросить о нем… о мужчине с глазами тигра.
Дара молчала. Конечно, она столько раз слышала рассказы о гадалках, которые видят судьбу. Да и ее бабушка могла видеть события намного вперед. Только вот сейчас, столкнувшись с таким, девушка растерялась, и ей стало страшно.
— Не бойся. Я отвечу на твой вопрос и, раз ты больше ничего не хочешь знать, не стану тебе ничего говорить, — гадалка перетасовала колоду карт и разложила ее перед девушкой. — Положи деньги, принесенные мне, сюда, — женщина указала на коробочку справа от нее.
Дара положила деньги, которые принесла с собой. Затем она как завороженная наблюдала за действиями гадалки.
Женщина стала только ей ведомом порядке открывать разложенные карты. Она молчала, изредка бросая взгляд на Дару, которой от этого становилось страшно.
Эта тишина, неяркий свет свечей, стол, и за ним женщина, похожая при таком освещении на ведьму. Дара заставила себя остаться на месте, не бежать позорно из шатра.
— Ты хотела знать, — произнесла гадалка, открывая очередную карту, — твой ли это мужчина. Так вот, слушай, девочка. Соединены вы навеки и не сможете разлучиться, а если пойдете наперекор судьбе, то ничего хорошего из этого не выйдет. Вместе вы должны быть, — открыв последнюю карту, гадалка подняла ее и показала Даре. — Смотри — это твой тигр, но ты смогла его приручить. Не бойся его, только ты имеешь над ним власть, так распорядись ею с умом. Твоя любовь поможет ему стать другим.