Лишь коснувшись странных тел, Рена окончательно убедилась в своих предположениях. Холодная плоть оказалась на удивление твёрдой и плотной, совсем не похожий на настоящее тело. Скорее, на искусную подделку или какого-то кровожадного голема.
«Иллюзия, это иллюзия! — твердила Рена, посылая свои мысли растерянному и всё ещё зачарованному чувством вины Дамиану. — Всё, что ты видишь — иллюзия!»
Она не помнила, сколько раз успела это повторить, прежде чем меч вновь вступил в схватку. За те секунды промедления Рене пришлось туго. Она позволила старухе сбросить себя, но лишь затем, чтобы вцепиться в руку накинувшейся на Дамиана женщины. Хвостом ей пришлось ударить по голове девочке, почти дотянувшейся до его штанин. Пожалуй, ещё миг промедления, и Рену саму бы разорвали на куски. Однако удар меча пришёлся как раз по той руке, что тянулась к ней. Свалившись на землю, Рена, продолжая повторять, что виденное Дамианом лишь иллюзия, поспешила скрыться. Она старалась не думать, заметил ли он её, и смог ли узнать. Важнее было, чтобы Дамиан, наконец, разобрался с ожившими мертвецами.
Клинок неистово завращался в смертельном танце. Удары были точны, а движения резки и стремительны. Дамиан больше не нуждался в подсказках, потому Рена затаилась, ожидая конца этой безумной битвы. К счастью, из реки больше не появлялись новые мертвецы, и в скором времени, бой закончился. Дамиан устало смахнул пот со лба, осматривая гору трупов и их разбросанных повсюду конечностей, появившихся на поляне. И хотя костёр давно погас, а жёлтая Эрна лишь кокетливо проглядывала сквозь облака, в её туманном полусвете открывающаяся картина выглядела достаточно отвратительно, так что от увиденного чуть заметно тошнило. Обезображенные тела устилали почти весь берег, а части их тел раскидало почти по всей поляне. Лица многих мертвецов сохранили жуткие гримасы, от которых хотелось немедленно отвернуться и бежать. И Дамиан, похоже, поддался этому инстинкту. Он направился к заваленному плоту. Быстро засунув спальник в дорожный мешок, Дамиан закинул его за спину. Затем, подхватив обеими руками плот, он спешно зашагал к реке. Дамиан нарочно отклонялся всё дальше, пытаясь добраться до чистого места. Вот только пологих выходов рядом не оказалось: почти всю кромку берега затянули колючие заросли. Прорычав что-то нечленораздельное, Дамиан, в конце концов, просто отпихнул тела, заграждающие ему путь. Спустив на воду плот, он тут же на него запрыгнул, но отчаливать не спешил. Встав в центре, он закрыл глаза и вытянул руки вперёд. Его губы зашептали какие-то незнакомые слова, а пальцы заплясали, выделывая необычные фигуры. Спустя тройку замысловатых пасов, на его ладонях появилось пламя, которое он и направил на берег. Едва огонь коснулся мертвых тел, он тут же взвился вверх. Дамиан, убедившись, что пламя потянулось к прочим трупам, поднял шест и оттолкнул плот. Течение плавно подхватило его, неся прочь, но ещё долго вдали виднелись отблески высокого погребального костра.
* * *
Ночь прошла без сна. Рену чуть заметно трясло от произошедшего. Пожалуй, если бы не угроза жизни Дамиана, она бы тоже, как и он, безропотно позволила бы той толпе мертвецов растерзать её. Эта мысль не давала ей покоя, как и то, что все эти и тролли погибли из-за неё. Конечно, в отличие от Дамиана, не её зубы, яд, магия и клинок погубили жизни, но Рена слишком хорошо понимала, что, сложись обстоятельства иным образом, многие из мертвецов всё ещё наслаждались бы мягким осенним солнцем.
— За всё в этой жизни надо платить, — вдруг произнёс Дамиан, заставив Рену нервно съёжиться. Так всё-таки он её обнаружил! Какая досада! Однако других слов не последовало, и Рена, желая удостовериться, что ей не показалось, осторожно высунулась из дорожного мешка. Дамиан сидел в центре плота и смотрел на приближающийся ледник. Тот уже виднелся не в туманной дымке горизонта, а вздымал к небу высоченной стеной. Морозный воздух неприятно покусывал кожу, хотя ветра почти не чувствовалось. Дамиан кутался в плащ и, похоже, говорил сам с собой. Он беззвучно шевелил губами, продолжая вглядываться в толщу льда. Рена осторожно коснулась его сознания, и обнаружила, что все мысли занимала история каэрских королей.
— Логмэр Благородный вернулся с испытаний без одного глаза, Янгод Самовлюблённый, едва взойдя на престол, потерял возлюбленную. Она умерла от чахотки, не успев дожить даже до свадьбы. Вегард Славный сразу после коронации упал с коня и больше не смог ходить, а Рерик Юродивый едва не сгорел при пожаре, после чего всю оставшуюся жизнь прятал лицо за маской, Мангис Весенний так и не смог заполучить сына, все его дети неизменно рождались девочками, тогда, как Йоран Мудрый и вовсе не мог иметь детей. Каждый король чего-то лишался, и, похоже, именно того, чем сильнее всего дорожил, — рассуждал он. — Его Величество Йоран был бы прекрасным отцом, а по легендам тот же Рерик обладал невероятной красотой, а Янгод совершенно очевидно сходил с ума от любви к своей невесте. Мангис мечтал о наследнике, а Вегард слыл искусным полководцем, а в итоге был вынужден сражаться с балкона, прикованный к стулу. Значит ли это, что вздумай я и в самом деле взойти на престол, меня лишат магии?
Последняя мысль заставила Дамиана похолодеть от ужаса.
— Ну уж нет, пусть лучше Элоф или Когъёрд жертвуют собой, в конце концов, они всегда стремились к власти. Мне же это ни к чему. Я просто исследую этот ледник и постараюсь вернуться как можно позже.
От его рассуждений у Рены защемили сердца: «Бедный мальчик, никто не знает, чем именно тебе придётся пожертвовать, но демоны уже положили именно тебя на этот алтарь!»
Тем временем громада ледника всё больше нависала, а воздух становился холоднее и морознее. Течение реки замедлилось настолько, что Дамиану пришлось грести шестом, чтобы заставить плот двигаться хоть немного быстрее. Это утомляло, но в то же время не давало замёрзнуть. К полудню река упёрлась в ледник и встала совсем. Дамиан принялся искать хоть какой-то выступ, чтобы причалить, но лёд, будто его разрезали огромным мечом, оставался бесконечно гладким и ровным. Спустя ещё пару часов плаванья вдоль ледника река вновь расширилась и разошлась на два притока. Рене даже не пришлось уговаривать Дамиана, когда оказавшись на перепутье, он выбрал то русло, что вело в ущелье. Толщи ледника расходились по две стороны, словно лопнувшая глиняная тарелка. Вокруг не было ничего, кроме узкой полоски реки, начавшей подмерзать по краям, да огромных ледяных стен, присыпанных снегом.
Рене всё труднее приходилось дышать. Даже зарывшись в тёплый спальник, она никак не могла согреться. Её постоянно тянуло в сон, но это было слишком опасно. Если она впадёт в анабиоз, ей на помощь вряд успеют прийти. В какой-то момент Рене уже показалось, что сознание меркнет, как вдруг резкий удар заставил её очнуться. Плот уткнулся во что-то твёрдое и, судя по спокойствию Дамиана, это что-то было вполне зримое. Высунув морду из дорожного мешка, Рена с трудом различила ледяные ступени, уходящие куда-то наверх. И именно по ним и начал подниматься Дамиан. Ступени опасно скользили, заставляя двигаться осторожно и медленно. Мороз крепчал, и Рена, наплевав на безопасность, юркнула в воротник плаща. Там, зарывшись в мех, её сознание вновь начало проясняться. От Дамиана исходило благодатное тепло, и было куда проще читать его мысли. Впрочем, на тот момент они не отличались разнообразием. Любопытство смешивалось с толикой тревоги и капелькой страха. С каждым шагом наверх, Дамиан всё больше волновался, будто ожидал некую судьбоносную встречу, но та всё не наступала. Ступени, казалось, тянулись в бесконечность. И все были похожи одна на другую, как близнецы. Лишь оглянувшись назад и не увидев даже реки, Дамиан понял, насколько высоко уже забрался. Перед его взором парили облака, закрывая всё, что осталось внизу, а в вышине блеснула под ярким солнцем ледяная резная башня с тонким пиком и замысловатой фигурой на нём. Нечто в ней так и манило, подобно магниту, заставляя ускорить шаг. В какой-то момент рядом со ступенями появились перила, что позволило Дамиану заметно ускориться, хотя и без того, он едва ли не бежал. Всё его существо тянулось к башне, заставляя забыть о скользких степенях, колючем морозе и усталости. Но даже, несмотря на всю спешку, Дамиан добрался до башни только спустя ещё несколько часов. Солнечные лучи окрасили медью причудливое внутреннее убранство, раскрасив замысловатые узоры на стенах и высветив необычный рисунок на полу. Подобно снежной лилии от центра расходились тонкие белоснежные резные лепестки, а в её сердцевине, скрученной в тугую серебристую спираль, блестел голубоватый камень.