Колкие фразы одна за другой горечью выливались наружу, выковыривая старые обиды. И если прежде Рена наивно полагала, что мужу ведомо прощение, то сейчас она убеждалась в обратном. Дарк ничего не забыл, просто до поры до времени спрятал истинные чувства в далёкий ящик, но стоило обстоятельствам измениться, как они тут же проявили себя. Но не это её пугало. Отнюдь. Самым страшным было то, что, узнавая даже самые отвратительные качества своего мужа, её сердца по-прежнему испытывали к нему глубокую привязанность. И как только она это осознала, то все слова, сказанные в запале Дарком, из острых ранящих стрел превратились в сорванные цветы, возложенные у ног. В тот миг Рена поняла, что он так и не смог сделать выбор. Его сердца метались и мучились, и всю накопившуюся боль он больше не в силах был держать в себе. Дарк действительно её любил, но по привычке прятал свои страдания за обвинениями и ядовитыми высказываниями.
— Ну и как, хорош твой новый любовник? Он-то наверняка сможет подарить тебе ребёнка!
Это уже походило на агонию, и кому-то следовало сделать тот самый милосердный последний удар.
— Нам нужно расстаться… — Голос Рены прозвучал тихо, так что казалось Дарк и вовсе не расслышал её.
— Что ты ска…. — Он смолк на полуслове и неверяще уставился на неё, словно не мог поверить услышанному.
— Нам нужно расстаться, — повторила Рена, отводя взгляд в сторону. Ей не хотелось, чтобы муж видел её слёзы, наворачивающиеся на глаза. Любая слабость, проявленная сейчас, могла всё разрушить, и потому кому-то нужно было проявить твёрдость. Рена обречённо взвалила эту тяжёлую ношу на себя.
— Ты… — Дарк осёкся, не совладав с подступившими эмоциями. — Ты хочешь уйти из-за него?
Это был самый трудный вопрос, и ответ предательски застрял у Рены в горле. Она оказалась просто не в силах выдавить его из себя. Врать не получалось, а говорить правду не имело смысла. Это лишь ещё сильнее запутало их, добавив и без того горя и страданий. И всё же Рене никак не удавалось пересилить себя. Пауза затягивалась, и каждая секунда промедления ослабляла возникшее напряжение. Казалось, ещё чуть-чуть и всё попросту рухнет. На языке уже крутились искренние извинения, а в голове вспыхивали примирительные фразы оправданий и объяснений. Рена с отчаянием понимала, что не сможет солгать в лицо мужу, и именно в этот момент нахлынувшей слабости появился Торик. Рена не слышала его приближающихся шагов, то ли оттого, что он уже давно стоял позади и просто наблюдал за разыгрывающимся представлением, то ли потому, что лорд, подобно демону, возник из ниоткуда.
— Разве это теперь имеет значение, Дюлан? Или, может, ты позабыл об условиях нашей сделки? — вмешался он, а в его голосе звенели насмешливые нотки.
При слове «сделка» лицо Дарка перекосило от гнева. Он дёрнулся в сторону, закрывая собой обзор. Теперь, кроме его спины, Рена не видела ничего. Зато прекрасно всё слышала.
— О чём ты говоришь⁈ — с яростью прошипел Дарк.
— Всего лишь напоминаю, что за оказанную помощь, ты обещал отдать мне то, что я попрошу, — продолжил Торик с будничной отстранённостью, словно дело касалось не чьей-то жизни и судьбы, а продажи какого-то товара.
— Моя жена не вещь, и я не собираюсь её никому отдавать! — вспыхнул Дарк. Он был взвинчен до предела и походил на взвившуюся вверх для смертельного броска змею. Однако, несмотря на открытую враждебность, Дарк выглядел совсем не так уверенно, как обычно. Глубинный леденящий страх, исходящий от него, подобно волнам разрушительного цунами окатил Рену с ног до головы. Это было странно и пугающе. Предчувствием чего-то неминуемого и опасного кольнуло в груди.
— Уверен? — Голос Торика прозвучал глухо и оттого как-то особенно зловеще. А затем лорд просто прищёлкнул пальцами, и Рена ощутила, как воздух вдруг покинул её лёгкие. Боль тут же охватила грудь, словно зажав в тиски. Рена, успев издать сдавленный хрип, тщетно открывала рот, но в горло не проникало ни глотка воздуха. Мир поплыл перед глазами, а за спиной повеяло смертельным холодом. Рена медленно оседала на пол. Изнывая от нестерпимой боли, она в отдалении расслышала отчаянный возглас Дарка.
— Прекрати! Оставь её! — неясным отзвуком доносились слова мужа, разбавленные звоном и свистом вытащенного клинка, ударявшего то в стену, то рассекающего воздух.
— Увы, у меня для тебя очень плохая новость, Дюлан, — Торик же, вопреки ожиданиям, даже не запыхался. — Без меня она уже не сможет дышать!
Ответ мужа потонул в густом липком тумане. Чернота облепила со всех сторон, поглощая и тело, и разум. Рена ощущала себя почти так же, как будто её вновь бросили в бездонную пропасть. Она падала и проваливалась всё глубже в эту черноту, которой, казалось, уже и не будет конца, но тут резкий рывок выдернул её из небытия. Секундой позже к губам прильнули чужие губы, вталкивая живительный глоток воздуха. А потом ещё и снова, пока лёгкие, наконец, не наполнились кислородом. Боль утихла, да и сознание очистилось. Рена осторожно приоткрыла глаза и увидела перед собой Торика. Лорд улыбался, а в глазах плясало пламя азарта. В следующий миг Рена вдруг поняла, что он держит её в своих объятьях. Это было совершенно недопустимо! Рена уже хотела вырваться из его рук, неуклюже дёрнулась в сторону и… увидела Дарка.
Его лицо было мертвенно-бледным, и оттого особенно выделились потемневшие глаза. Они выглядели чёрными дырами-туннелями, а их убийственный взгляд прожигал насквозь. Вот только с плотно сомкнутых губ не слетело ни слова. Впрочем, говорить что-то уже не имело никакого смысла. Это был финал. Рена ощутила это чуть раньше, словно разрезали тугой узел, и тот рассыпался на нитки. И как один оборванный конец, сползающий в сторону, Дарк вдруг развернулся и стремительно зашагал прочь.
* * *
Огонь жадно пожирал подброшенные в камин дрова. В комнате было тепло и по вечернему уютно. Рена сидела в мягком кресле и пристально вглядывалась в пламя, в котором красные и оранжевые трепещущие языки исполняли свой неповторимый вечно изменчивый танец. Тихий стук в дверь заставил её отвлечься. Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошёл Торик. Он нёс маленький поднос с двумя расписными чашками. Лёгкий дымок, поднимающийся над ними, почти мгновенно заполнил комнату сладко-пряным ароматом.
— Простите за поцелуй, — мягко проговорил он, протягивая чашку.
Рена тяжело вздохнула. Её губы ещё помнили о чужом неосторожном прикосновении, но она настойчиво гнала неприятные и болезненные воспоминания прочь.
— Вы обещали объяснить, кто вы такой, — напомнила она, принимая чашку.
Торик согласно кивнул и устроился в кресле напротив. Пригубив терпкий напиток, он тоже воззрился на пламя, словно ища в нём вдохновения для своего рассказа.
— Наверное, стоит начать с того, где и когда я родился, — задумчиво произнёс Торик, после чего вновь сделал большой глоток и только затем продолжил: — Когда-то я носил иное имя и происходил из древнего клана волшебников южных земель Дэй. Мой клан владел необычным для других магов искусством — менять своё обличие. Кто-то мог превращаться только в зверей, кто-то в птиц или рыб, мне же повезло больше других. Ещё в детстве я умел обращаться в кого угодно, хоть в муравья, хоть в дракона. Не скрою и того, что частенько этим пользовался просто ради развлечения. У меня было много докучливых сестёр, которых я нередко поддразнивал. Чуть позднее меня увлекло более тонкое искусство смены лиц. Надо ли говорить, что своё мастерство я оттачивал на всё тех же сестрах?
Рена улыбнулась уголками губ, искоса поглядев на Торика. Черты его лица разгладились, он стал как будто ещё моложе, почти подростком. Однако взгляд подёрнулся печальной дымкой.
— Мне ничего не стоило превратиться в отца или матушку и дать какое-нибудь глупое задание, — с грустной полуулыбкой продолжил он. — Не скрою, сёстры меня недолюбливали, зато родители очень гордились моими способностями. Они лелеяли мечту, что я стану великим волшебником и прославлю их род и клан. Не могу сказать, что полностью разделял их желание, но я никогда не довольствовался только тем, что давали нам наставники, меня всегда влекло к чему-то большему и, признаться, это любопытство всё же зло посмеялось надо мной. Во время инициации я набрёл на Источник Тёмной магии и оказался не в силах противостоять искушению. В то время мне было ещё неизвестно, что незадолго до этого отец обратился к Оракулу, чтобы узнать будущее клана, и полученное предсказание его очень напугало. Прорицатели в один голос заявили, что в нашей семье растёт тот, кто погубит весь мир. Потому, как только отцу стало известно, что я практикую тёмную магию, меня изгнали. Правда, это вовсе не спасло ни мир, ни мою семью и клан. Губительницей мира стала одна из моих сестёр — красавица Дэйми.