Впрочем, ожидания она, пусть и не совсем, оправдала. Хоть про нее и нельзя было сказать, что она тонка, как жердинка (именно такие девушки были во вкусе отпрыска монтерских купцов), но природная милота, добрый взгляд и длинные рыжие, как пламя жаровни, волосы, могли обворожить любого. Конечно, будь у Пауля выбор, он бы посадил ее на лучшее место в телеге с самым мягким ходом, но, увы, почти все они были заняты ранеными солдатами. Поэтому развлекать ее смешными и не очень историями приходилось на ходу. Конечно, она смеялась, харизма Пауля делала свое дело безупречно, но цельного диалога все никак не получалось. То Санфорд, шедший в конце колонны, догонит и потребует поглядеть, не расшаталось ли колесо телеги, то вол надрывно замычит. Впрочем, все рано или поздно заканчивается, благо до Готы было рукой подать.
Родственник Генвик, сорокалетний карлик с противным скрипучим голосом, долго возмущался, но все же приказал слугам приготовить комнату для «господина мальчика». Пауль в ответ сухо поблагодарил его, сделав у себя в голове заметку рассказать отцу пару гадостей про Генвика. Заслужил, скряга.
Девушка, которую, кстати, звали Юстина, хотела уже было лечь в освободившихся телегах (раненых прибрали паладины из крепости Готы), но Пауль пригласил ее на пинту грога в таверну, которой Генвик, собственно говоря, и владел.
Интересно, на сколько она потянет? Девки, с которыми обычно крутил Пауль, обходились ему в среднем в две-три сотни золотых, из которых половину составляла аренда тихих комнат с теплыми ванными, дорогим вином и жарко натопленными печами. Но здесь была совершенно другая ситуация.
Юстина, несмотря на кажущуюся простоту и происхождение, отнюдь не желала прыгать в постель к молодому богачу. Смеяться, выпивать – это да, но на что-то большее… Даже обнимать себя не давала, чем еще больше раззадоривала Пауля.
Когда в крепости пробили отбой, парень понял, что пора идти ва-банк – он пригласил девушку посмотреть комнату на ночь.
Впрочем, должное Генвику отдать стоило. Комната, располагавшаяся на втором этаже таверны, прямо над кухней, действительно радовала глаз. Дивная широкая кровать с новыми простынями, на резном столе – бутылка вина и две пустых кружки, дрова в печке потрескивали, а окна выходили в лес, а не загаженный проходимцами двор. Определенно, она стоила своих денег.
- Милая комнатушка, - протянула Юстина, осмотревшись. – И даже теплая.
- А то! Чтобы мне кто-то из родственников непрогретую комнату дал… Это ж пятно на репутацию.
- У тебя много родственников?
- Конечно. У кого их мало? Иногда я встречаю какого-нибудь торговца в Монтере и думаю, он, случаем, не родня мне? Может, попросить у него взаймы? Или наоборот, одолжить сотню-другую золотых до пятницы?
- Сотня – это большие деньги.
- Не сказал бы, милая, - Пауль тихо торжествовал. Если для этой дурочки из Фаринга сотня – это много, то что она скажет на три-четыре сотни? – Это пара-тройка посиделок в трактире с друзьями. Или же с такой прелестной красоткой, как ты.
- У меня у отца это вышло бы дай Иннос в десятку.
- Конечно, прости, если я немного грубости позволю себе, но заведение твоего отца пусть и довольно приятное, но ему все же не тягаться с лучшими монтерскими, и уж тем более венгардскими кабаками.
- Ты, я смотрю, много уже их перепробовал.
- Не очень, - Пауль погладил девушку по руке, за что удостоился недовольного взгляда. Пускай, главное – преодолеть барьер. – Но по роду своей деятельности я вынужден часто в них сидеть. Иногда по делу, иногда нет. Но в моей профессии важно все, в том числе, и знание местных трактиров.
- Хорошая же у тебя профессия.
- Не жалуюсь, но порой поездки надоедают. Хочется уюта, домашнего тепла, красивой девушки рядом. Прям как сейчас. Думаю, тебе стоит прилечь, - Пауль элегантным жестом указал на кровать. – Но не засыпай – я пока пройдусь, посмотрю, что там да как, и скоро вернусь.
- Зачем?
- Как зачем, - парень провел холодным пальцем по ее теплой мягкой шее, слегка оттянув ворот платья, отчего девушка вздрогнула. – Чтобы присоединиться к такой красивой девушке…
Правда, поцеловать в открытую шею Юстину не вышло, а последующие действия девчонки вообще привели Пауля в некоторое смятение. Да что там смятение, он, мягко говоря, потерял дар речи после того, как скромная до той поры дочка трактирщика схватила лежавшую подле печки кочергу и что было силы огрела ею похотливого парня по бокам (благо, орудие не было раскалено).