Где-то вдалеке вновь просвистел орочий снаряд. Что-то с ужасным треском рухнуло. Эб положил ногу на ногу, сцепил руки за затылком и широко зевнул. Жизнь казалась не такой уж и плохой в этот момент.
***
Утро выдалось слишком активным, чтобы Пауль оставался таким же на протяжении всего следующего дня. А работы предстояло много: за промежуток от скромного обеда до ужина он успел поговорить со всем населением лагеря беженцев на берегу, в чем ему помогал Вернер. Информации он получил до безобразия мало. Большая часть лагеря даже не слышала стука топора, а об обрушении подъемника узнала исключительно с наступлением рассвета. Чуть больше мог поведать старый рыбак Джо, дремавший во время диверсии с удочкой за ближайшей скалой. По его словам выходило, что диверсант работал незадолго до того момента, когда над морем показались первые солнечные лучи. Джо не обратил на это особого внимания (мало ли кому приспичило поработать с утра пораньше?), а о подъемнике он узнал только по возвращению в лагерь.
Пауль поблагодарил Джо, а вот стражника стоявшего ночью на воротах, ему хотелось убить голыми руками. Этот ублюдок поначалу долго вообще не шел на контакт – разговаривать с «материковой свиньей» было ниже его достоинства – но после угрозы привлечь губернатора Фарзи он сознался, что к нему приходила женщина из лагеря под скалой, умоляя гердонийского воина пустить ее в город или хотя бы накормить. Стражник, по его собственным словам, «подстрелил эту жирную олениху» на берегу озера, заперев ворота на ключ. Копия этого самого ключа была еще как минимум у пятерых: губернатора, капитана Моргана, кузнеца (который этот ключ и изготовил), горного мастера и начальника караула. Можно было подозревать любого из них. О, Белиар!
Юстина ждала Пауля неподалеку от гердонийского рынка.
- Как дела?
- Ужасно. Подозреваемых то совсем нет, то их слишком много, а потом снова нет. И ни у кого нет явного мотива, кроме золота, разумеется, что самое отвратительное.
- А как же известное…
- Ищи кому выгодно? Орки, а я не сомневаюсь, что это их рук дело, могут озолотить любого.
- Понятно… - протянула Юстина. – Кстати, губернатор приказал собрать людей для строительства той штуки, что ты придумал.
- Что МЫ придумали, - уточнил Пауль и улыбнулся. – Если это так, то можно будет устроить охоту на ту крысу, что сломала подъемник. Вряд ли она остановится. Но не сегодня. Признаться, я бы сейчас целого быка съел.
- Губернатор звал тебя на ужин…
- Что же ты раньше не сказала?! Пойдем!
- Ну… нет.
- Почему это?
Внезапно Юстина смутилась.
- Ну он меня не звал, во-первых. А потом, ты меня видел?
- А что такого? – озадаченно спросил Пауль и посмотрел на свою спутницу. Она была такой же красивой как и раньше. Что поменялось-то?
- Я служанка, дурак ты монтерский. Всю жизнь ею и была. Да и платье на мне соответствующее. На меня Фарзи смотрел, как на твою рабыню. Не пойду я туда – пусть идут в…
- Успокойся, - жестко пресек начинающуюся истерику Пауль. – Успокойся и пошли. Завтра закажем тебе новое. И вообще, ты не служанка, а дочь богатого торговца из Фаринга.
- Но…
- Подыграй мне в случае чего. И да, пошли.
За столом вместе с губернатором сидели капитан Морган с горным мастером. Фарзи недовольно покосился на вошедшую девушку, но тут же приказал слуге принести еще две тарелки. Идти против одного из Окарских он не стал – старик Герман был влиятельнее половины губернаторов Миртаны.
Разговор зашел, разумеется, о войне. Причем не столько о сражениях, которые происходили где-то очень далеко, а о делах более насущных: беженцах, грозившем голоде, подъемнике и шахте. Последняя волновала, по большей части, только горного мастера, не перестававшего говорить о простое и переполненных складах. Фарзи лишь отмахивался от него, как от надоедливой мухи. Его интересовало расследование.
Пауль вкратце поведал об услышанном в течение дня, особо отметив, что, будь охранник на месте, то, возможно, подъемник мог бы быть цел до сих пор. Фарзи возмутился, правда, не халатности стражника, а тому факту, что приезжий посмел подозревать кого-то из местных.
- Мне кажется, и капитан Морган со мной солидарен, это сделал кто-то из беженцев. Всех, кто живет здесь постоянно, я знаю. Этим людям я могу доверять. Они точно не сделают ничего подобного.
- Никогда нельзя быть уверенным, - дипломатично заметил Пауль.