- Будьте моими гостями, о потомки Белиара! Надеюсь, пески пустыни не слишком вас истощили! Надеюсь, ваши кошельки полны золотом.
Отвечать Долок не стал, пробормотав по-орочьи пару непереводимых для морра выражений, после чего кивнул, поклонился и развернулся, оставив Нафалема с недоуменным видом. Впрочем, ничего нового о хашшашинах он и не узнал. Жадные сволочи, готовые на все ради звонкого металла.
В Браго орков сопровождал воин, назвавшийся именем Туфайл, он же и согласился быть проводником. Аршак с тяжелым, как камень, вздохом, опустился на стул, стоявший неподалеку от городской ратуши, являвшейся по совместительству домом темного мага. Стул тут же опасно затрещал под толстой тушей орка, который спросил:
- Где здесь колодец? Я пить хочу!
Гиббочч перевел вопрос Туфайлу.
- О, сыны севера! Колодец к северу отсюда, он принадлежит торговцу Аббасу.
- Что значит «принадлежит»?
- Вода у Аббаса исключительно чистая и холодная! И берет он недорого…
Краем глаза Долок заметил, как меняется лицо Аршака. Недовольство и усталость резко улетучились – на их место пришло удивление, и сразу за ним – злость. Как это, за воду надо платить?! Что за чертовщина? Это же тоже самое, что платить в Нордмаре за дрова. Да, пускай, дерево на севере найти затруднительно, но, Белиар же его дери, помереть можно без тепла от костра! И здесь можно сдохнуть без воды! Странные же порядки в Варанте...
Глава четырнадцатая. Мечом и оралом.
Перед городскими воротами собралась большая толпа из беженцев. Каждый из них слышал взрыв, и каждый из них хотел попасть в город. Пауль криками пытался хоть как-то вразумить оставшихся в живых гердонийских гвардейцев, дабы те, будучи ошеломленными, не подчинялись требованиям толпы и, в тоже время, не начали стрелять по бунтовщикам из арбалетов.
Еще толком не сообразившие, что произошло, горожане тушили колодезной водой остатки ратуши. Разнесло ее знатно – похоже, взрывчатка была рассчитана на скальную породу, и тонкие балки дома Фарзи не имели ни единого шанса на то, чтобы что-то выдержать.
- Пустите в город, ироды! Мы хотим жить!
- У нас дети, Инноса ради!
- Помогите!!!
Юстина, находившаяся рядом с Окарским, пыталась было попросить Пауля смилостивиться, но тот даже не думал поддаваться эмоциям. Впусти одного – зайдут все остальные, а Гердония не кошель торговца – что город, что остров – места не хватало. Даже нынешнее количество беженцев превышало максимально возможное, а ведь мог прибыть и еще корабль. И где же взять на них ресурсы? Из воздуха дрова и еда не берутся, да и Иннос что-то не хотел посылать своим слугам подарки.
- Кто офицер?! Ко мне, быстро!
- Я, милсдарь, - подбежал к Паулю лысоватый мужчина в наспех надетой форме. – Заместитель капитана Моргана!
- Мое имя Пауль Окарский! – грозно произнес Пауль. – И я приказываю, чтобы ни один из солдат даже не вздумал применять оружие!
- Но губернатор…
- Губернатор мертв! Что ты мне еще хочешь сказать, солдатня?! Выполняй приказ, сейчас же!
Выплюнув последние фразы, Пауль спустился с городской стены и направился к Вернеру, сидящему на перевернутом бочонке возле кузницы.
- Есть кто живой?
- Все живые на стене, - разомкнул уста слуга. Лицо его было черно от гари и копоти. – Кузнец Густав руководит тушением. Он еще не знает, что случилось с его сыном.
- Пусть не знает, - вздохнул Окарский. – Это был шпион орков, а Барток помог нам его поймать. Так и запомни. Старик нам еще нужен. По меньшей мере, для того, чтобы починить ворота.
- Вынесут они их как пить дать. Поболтать бы надо с кем главным.
- Кто в этой толпе главный-то? Они все там как сумасшедшие.
- Ну… - протянул Вернер. – Заводилы-то всяко есть. Или авторитетный кто. С ними и надо болтать. А так повесить можно, и всех прочих по шалашам раскидать. А с утречка и порешать.
- Утро уже скоро… Пока убираем все, оно и настанет. Пожалуй, ты прав, надо поговорить.
Толпа у ворот ко времени восхождения Пауля на стену уже практически достигла точки кипения. Слышались предложения обложить стену сеном и дровами и поджечь, дабы выкурить оставшихся стражников из-за городских стен. Фарзи довел большую часть собравшихся до крайней нищеты, усугубленной тяжелой работой, и теперь его преемнику придется разгребать огромную кучу дерьма. Окарский вздохнул, взобрался на парапет и громко крикнул в ночь: