Хулио покачал головой и обратился к послу орков:
– Как поживает великий Тизгар? Он давно не посылал никого за данью в Иштар. Я уже начинаю беспокоиться, не пал ли я в опалу.
– Я давно не видел многоуважаемого мага, - ответил Долок. – После того, как… Мы с моими братьями вызвали небольшой переполох…
Переполох и в самом деле был достаточно небольшой, по крайней мере, по орочьим меркам. Долок без особых проблем миновал преграду в виде двух стражников, охранявших торговца Альдо, и уже практически успел забить толстяка до смерти голыми руками, но на него накинулась вся городская стража Бакареша. Не будь орк гостем властителей города, его бы тут же казнили, ровно как и прочих членов отряда. Благо, из храма в город впервые за долгое время вышел сам Тизгар и всего двумя словами сумел урегулировать ситуацию. С орками он разговаривать не пожелал, и теми занялся маг Амуль, отвечающий за управление городом. С ним долго о чем-то разговаривал Гиббочч, и по итогу посланники Кана отделались достаточно легко, отправившись на зачистку гнездовий ползунов, расплодившихся в окрестных пещерах. Судя по всему, хашшашины больше не хотели задерживать в Бакареше гостей с севера ни единой минуты, и отправляли их за пределы города то с одним заданием, то с другим. Былого радушия Долок больше не видел.
Выслушав рассказ, Хулио вздохнул:
– Стоит быть аккуратнее, дети севера. Нравы нынче суровые в городах.
– Так было не всегда? – поинтересовался Гиббочч.
– Разумеется, – всплеснул руками хашшашин. – Я помню двадцать зим назад… Тогда еще не было никакой войны с Миртаной, большой войны, имею в виду. Самой большой проблемой были кочевники, эти шакалы! И те не лезли дальше руин. Бакареш был крупным портом, в нем каждый день приставали десятки кораблей. Красоту нашего храма знали по всему миру, от пиков Нордмара до тропиков южных островов. Но потом пришли северяне…
– Трусливый король? – продемонстрировал знание истории Долок.
– Он самый, – Хулио снова вздохнул. – Его войска атаковали наши границы, его маги разрушали наши храмы, а солдаты насиловали женщин. Генерал Ли, сын шакала, уничтожил нашу армию и вторгся в Бакареш. Король хотел уничтожить морской порт – и он сделал это. Нам оставалось уповать лишь на силу пустыни. Иннос когда-то наказал солнцем наш народ, но именно оно и не дало продвинуться войскам северян дальше. Мы благодарили богов за это…
– Варант сохранил независимость?
– Да, мой друг. Сохранил свои власть и веру, но потерял множество людей и десять лет развития… Я помню ту битву, что разгорелась вот здесь, у храма… Тогда армия Миртаны сходу атаковала укрепления нашего народа. Там стояли лучшие наемники, нанятые самим Гонсалесом. И эти дети шакала уничтожили все! Трусливые псы! Все поле было усеяно телами…
Хулио грустно вздохнул. Впрочем, тишина долго не продлилась – вмешался Калеш, который резко поднялся с места и заявил, что солнце садится и ему необходимо продолжить путь. Тут уже хашшашин забеспокоился. Немедленно в подарок оркам-охранникам было выдано по фляге воды, а их оружие бесплатно заточил местный мастер-кузнец. Под шумок из города вышел и отряд Долока. В Бен Сале им больше делать было нечего. Вдобавок, существовала проблема с Грубуцем, которую необходимо было решать здесь и сейчас. Долок уже хотел попрощаться с Хулио и подозвать к себе своего друга, как вдруг его позвал Калеш:
– Да, Долок!
– Чего тебе? – обернулся орк, не ожидая услышать ничего хорошего. В способностях Калеша он уже успел убедиться.
– Слова Кана. Сказано передать всем оркам в пустыне. Я и забыл их, но вот вспомнил.
– Давай быстрее!
Калеш подошел ближе к Долоку и тихо, чтобы даже Аршак с Гиббоччем не услышали, произнес:
– Быть готовым, что в любой день орки могут стать врагами для народа пустыни.
После этих слов начальник раскопок резко развернулся и неуклюже принялся догонять удаляющихся рабов, так ничего и не пояснив. Тупой болван!
Со стороны въезда в деревню раздался громкий шум.
– Басир, сын шакала! Ты можешь аккуратней вертеть своей телегой?
– Я бы рекомендовал, о дорогой Хулио, делать въезде шире. Совершенно невозможно…
Продолжение разговора потонуло в громкой брани вышедшего на шум городского кузнеца, слово которого стоило в Бен Сале едва ли не больше слова властителя. Долок махнул рукой. Ему совершенно не хотелось лезть в проблемы хашшашинов.