По слухам, Кан был очень недоволен, послал гневное письмо командующему Вареку, в котором уведомлял последнего, что руководство войсками переходит вызванному из Сильдена Умбраку. Разумеется, монтерский вождь орков был взбешен, и принялся немедленно искать виноватых. А тут еще и подозрения Кор-Шаха…
Благо, у Эба никогда не было много вещей. Он уже закончил собирать свой мешок, когда в дверь постучали.
– Кто? – делая свой голос нарочито пьяным, спросил наемник.
– Открывай, морра! Тебя зовут в крепость, – раздался с той стороны сердитый голос орка-стражника. Судя по звукам шагов, он был далеко не один. Белиар!
Эб немедленно посмотрел на окно. Конечно, можно сбежать, но он знал, что орки тут же подадут сигнал, по которому стража перекроет все выходы из города. Не через крепостную же стену ему перелезать, в самом деле. Нужно было чем-то отвлечь их… Внезапно наемник наткнулся взглядом на небольшую баночку, погребенную под грудой украденных у горожан тряпок.
Порошок городского мага. Как там его звали? Виктор? Впрочем, плевать! Главное, Эб, помнил, чего не надо делать во избежание взрыва, и сделал точно наоборот. Он открыл окно, зажег у двери, в которую долбили орки-стражники, небольшой факел, вскрыл украденный некогда пузырек и со всей силы швырнул его в огонь.
БАХ!
Взрывной волной Эба вышвырнуло на улицу, его счастье, что по пути ему подвернулись копны из запасенного сена, а не торчащие из земли вилы. Первый этаж бывшего дома семейства Окарских запылал, к нему со всей Монтеры сбегались ошарашенные рабы, наемники и орки. Кто-то из стражников живым факелом выбежал на улицу, но его нельзя уже было спасти. Эб с трудом поднялся на ноги. Пора валить, еще несколько минут – и орки усилят отряды на выходах из города для предотвращения побега рабов.
Пора бежать.
Ферма Доменика, берег Южной реки, заросли, обломки лодки. Эб сам не помнил, как он сумел выбраться из Монтеры, как миновал опасный перевал, как обошел спрятавшихся у обочины бандитов. Лопаты у него с собой не было, пришлось рыть землю клинком верного палаша. Небольшой сундучок с припасенным золотом старика Окарсого, как и прежде, радовал глаз. Как и прежде, он был полон. Что ж, золото у него было. К оркам ему больше хода нет. К повстанцам – тем более. Куда податься? Эб прекрасно понимал, что одиночкой он долго не проживет. Снова собрать банду? Из кого? Да и захватившие власть орки вряд ли будут рады появлению еще одной шайки на своей земле.
А что, если… Эб много слышал о богатых землях Варанта, лежавших на юге. Он зачастую видел пузатых торговцев, чьи караваны бороздили просторы от Трелиса до Фаринга. Решено! Раскидав по карманам и поясным сумкам большую часть имевшегося золота, Эб прикопал обратно порядком опустевший сундучок, вытер палаш о траву и отправился вниз по течению реки.
***
От старого доброго Венгарда остались лишь воспоминания. Конечно, Пауль много слышал о ходе битвы, и предполагать встретить в столице прежнее великолепие было, по меньшей мере, наивно. Но то, что увидел Пауль, потрясало воображение.
Во всем городе не осталось ни одного полностью сохранившегося дома. По бедным кварталам столицы после штурма прокатился пожар, часть стен и крыш орки разобрали на костры, городские улицы были разрушены, завалены мусором, хламом, а кое-где и трупами. Несколько рабов снимали с мертвых «морра» доспехи и оружие, складывая их в большую кучу рядом с южными воротами. Другие рабы кидали тела на большую тележку, на которой их должны были доставить до ближайшего леса – на ближайшие несколько недель здешние варги будут сыты. Юстина, едва прибыла в город, отправилась в развернутый в одной из таверн госпиталь, где лечили орков, и ее немедленно попытались сделать рабыней. Впрочем, знак Ур-Гоша, выданный в честь окончания обучения, решил все недоразумения.
Паулю же ничего не оставалось, кроме как направиться прямиком в бывший некогда королевским замок. Юстина в последнее время перестала быть его вечной спутницей всегда и везде. У нее появились свои интересы, свои знакомства, в том числе и в орочьей среде. Как там называли это ученые мужи? Ассимиляция? Кажется, так. Что ж, она прошла успешно.