Глава 1. Неоконченные дела
Нет ничего хуже незаконченных дел — в этом я неоднократно убеждался на собственном опыте. Всё начатое надо доводить до логического конца. Если конечно не уподобляться страусу из известного анекдота и не пытаться спрятать голову в песок, делая вид, что не замечаешь существующих проблем. Со страусами я ничего общего иметь не желаю, поэтому, сцепил зубы и отправился сразу после завтрака на поиски шефа РСХА, который по моим агентурным сведениям вчера вечером прибыл в расположение винницкой ставки. Наш давний разговор следовало довести до логического завершения, оттягивать это событие дальше было нельзя — от его ответа во многом зависела моя будущая стратегия. Так что, как бы мне ни не хотелось погружаться в пучину внутрипартийной и внутриведомственной борьбы, но альтернативы этому я не видел.
И вот я, стараясь выглядеть уверенно и невозмутимо, вновь сижу напротив Рейнхарда Гейдриха — пожалуй наиболее зловещей фигуры в руководстве и без того мрачноватого Третьего Рейха. Смотрю на человека, которого я спас, буквально подарив ему жизнь, и думаю: к чему этот мой поступок может привести. Или нет, не думаю — вспоминаю свои давние мысли, передуманные уже не один раз.
Дело ведь не в том, что предупредив его о готовящемся покушении, я спас жизнь не только ему, но и жителям чешской деревушки Лидице, название которой теперь уже вряд ли станет столь широко известно. Я не для них старался, хотя и искренне рад, что удалось сделать хоть одно, безусловно, хорошее дело. Не правильное и нужное, а просто хорошее. Но делалось это, повторюсь, не из альтруистических побуждений, отнюдь. Определяющими в этой комбинации были мои далеко идущие замыслы по преобразованию всей системы управления Рейха. И вот теперь настало время завершать начатое. Пора, дальше тянуть уже опасно.
— Помнишь, с чего всё началось, Рейнхард?
— Ты о нашей маленькой договоренности? Обижаешь. Такое не забывается. — Гейдрих улыбается, вроде бы вполне дружелюбно, но я все равно сижу как на иголках — не по плечу мне такие игры, ох не по плечу! Но если не я, то кто?
— В тот раз мы не договорили.
— Решил, наконец, открыть свои карты?
— Да. Не все, но многие.
— И что же тебя останавливает?
— Пытаюсь сформулировать поточнее… Понимаешь, мы теперь с тобой в какой-то мере сравнялись — нас обоих не должно здесь быть. Я еще не родился, а ты уже должен был быть похоронен с воинскими почестями. Нас нет в той истории, что я знаю, но мы все же есть…
— То есть мы оба теперь темные лошадки — на что мы способны не знаешь даже ты. Мертвец и не родившийся вершат историю. Забавно.
— Забавно?… Может и так. Собственно, весь вопрос в том: какую историю мы хотим создать?
— Мы?
— Да.
— Что ж, польщен. И все же спрошу: почему я?
— Сам догадайся. — Я позволяю себе ехидную ухмылку и это, как ни странно, помогает немного расслабиться. — Да теперь уже и не важно. Пора действовать.
— И чего же ты хочешь добиться, Макс?
— Многого. Но для этого нужно изменить Германию. То государство, что создал фюрер, не переживет его кончину — всё завязано на него, а такая система, как показывает практика, лишена стабильности. Да и сам фюрер долго не протянет — здоровье, знаешь ли…
— И?
— И мне нужен новый фюрер, который сможет осуществить необходимые реформы и создать действительно тысячелетний Рейх не на словах, а на деле. Ну, или хотя бы попытается. Основы послевоенного мироустройства надо закладывать уже сейчас. Потом может быть поздно. Слово за тобой.
— Я согласен. — Ответ прозвучал настолько буднично, что я ни на секунду не усомнился: он знал, о чем я буду с ним говорить.
А дальше было уже гораздо проще. Принципиальное соглашение достигнуто, а детали… важны, конечно, но все же… Облегчение, которое я испытывал тогда, просто невозможно описать словами — выбор сделан. Правильный, нет ли — покажет время, но я всё-таки осуществил то, что собирался. Теперь можно ждать результатов, а попутно решать менее глобальные и рискованные, но не менее интересные задачи. Итак, приступим?
Необходимость оттянуть резервы и внимание немцев от южного фланга советско-германского фронта привела к идее наступления на центральном участке. Западное направление было привлекательно и по другим причинам. Здесь были собраны огромные резервы. Снабжение их через Москву не создавало таких сложностей, как под Сталинградом.
Но сначала нужно было завершить битву за Воронеж. Первую битву, как я пообещал себе. К этому вопросу я обязательно вернусь.
Итоги сражения удручали. Два фронта, полмиллиона бойцов, более 90 соединений прошли через месячную мясорубку у города на Дону. Бесконечные контрудары и атаки не дали никакого видимого эффекта, принеся колоссальные потери.
Лишь половина соединений сохранили боеспособность. Танковые корпуса превратились в развалины. В танковых бригадах оставались считанные танки, стрелковые дивизии насчитывали по 2–3 тысячи человек, превратившись в тени. Ряд стрелковых и лыжных (!) бригад пришлось расформировать, отправив остатки личного состава на пополнение других частей. 3-й истребительный авиакорпус РВГК Савицкого, сформированный на Дальнем Востоке из опытных пилотов и перевооруженный на новую технику сточился почти в ноль.
Общие потери составили порядка 150 тысяч человек; немного успокаивало лишь то, что санитарные потери превысили безвозврат. Отступательная часть Воронежско-Ворошиловградской операции обошлась куда дороже; а безвозвратные потери (убитыми, а главное — пленными и пропавшими без вести) зашкаливали.
Пожалуй, два позитивных момента составляли лишь выигрыш времени, да спасение жизни Лизюкову. Пониженный до комкора-2, Александр Ильич сохранил возможность воевать. Даже в неблагоприятных условиях он сохранял способность думать и принимать тактически грамотные решения. Безусловно, он был самым подходящим на пост командарма-танкиста. Не его вина, а наша беда, что системы управления и связи РККА были ниже всякой критики. Для поднятия уровня радиосвязи Генштаб приказал снимать рации с ленд-лизовских танков(!!!).
Лично для меня Воронеж стал сильным впечатлением: первым опытом борьбы на пределе сил и возможностей, управления огромной массой войск.
Поскольку дальнейшее упрямство в попытках отбить город привело лишь к новым потерям, Генштаб приказал войскам Воронежского и Брянского фронтов временно перейти к обороне. И готовить новый удар. Акцент в будущей операции смещен был в пользу Брянского; я решил проверить предположения Рокоссовского из моей реальности опытным путем.
Но это будет потом.
Странное ощущение овладело мной. Подобное должен испытывать тренер именитого клуба, оказавшегося после первого круга где-то в середине таблицы. Борьба за чемпионство уже "не светит", а вылететь из высшей лиги не грозит — слишком большой запас очков и концентрация сильных игроков в составе. Можно играть в пол-ноги и через пень-колоду… в конце концов какая разница многократным чемпионам и обладателям всевозможных кубков, седьмое место они займут или восьмое?
Скорее всего, большинство команд так и продолжили бы.
Другие стали бы шлифовать состав, выпускать молодежь, а то и менять тренеров как перчатки.
Но бывают фантастические превращения. И встряхнувшись, скинув груз ответственности, команда раскрепощается и начинает играть задорно, весело. Забивать много голов. Радовать болельщиков. И может спасти сезон; если не в материальном, то в психологическом плане. Вот такое же раскрепощение после трагических неудач под Воронежем и на Дону испытывал и я. Даже некий душевный подъем, можно и так сказать. Вера в свои силы, заряженность на борьбу словно передавались мне от людей… от тех солдат, что стояли насмерть под Калачом и Котельниковским до Верховного Главнокомандующего, почти не смыкавшего глаз в Кремле.
И пусть чемпионами в этом году не стать, но биться и играть надо "здесь и сейчас". Возможно, это принесет свои плоды в следующем сезоне. Или просто увеличит количество болельщиков. А если повезет, и неожиданно подворачивается возможность из-за осечек конкурентов побороться за "бронзу"… все может быть.