— Господи Иисусе! А она согласится на это?
— Думаю, да. По вряд ли она сумеет когда-нибудь воспользоваться своим правом вето, во всяком случае, в тех обстоятельствах, которые я предвижу. Просто у нас здесь не будет работоспособного правительства, если мы не назначим ее официальной главой. Она — то, что объединяет нас всех. Мы все испытали нечто сверхъестественное, и это нечто сосредоточено вокруг нее. И еще у нее есть… что-то вроде ауры. Все пользуются одним и тем же набором прилагательных, когда говорят о ней: хорошая, добрая, старая, умная, мудрая, прекрасная. Людям снился один сон, пугающий их до чертиков, и другой — дающий чувство покоя и безопасности. Они любят и верят источнику хорошего сна все больше из-за пугающего их плохого. И мы можем ясно дать ей понять, что она — наш вождь лишь формально. Думаю, ее это устроит. Она старая, она устала…
Стю покачал головой.
— Она старая и усталая, но она рассматривает всю эту проблему с темным человеком как крестовый поход. И она тут не одинока, Глен. Ты это знаешь.
— Ты полагаешь, она может решить, что сама будет делить пирог?
— Может, это и не так уж плохо, — заметил Стю. — В конце концов, нам снилась она, а не правление представителей.
Глен помотал головой.
— Нет, со снами там или без, я не могу согласиться с мыслью о том, что мы все — пешки в какой-то постапокалипсической схватке добра и зла. Черт возьми, этого же просто не может быть! Это… иррационально!
— Ну давай не будем углубляться в это сейчас, — пожал плечами Стю. — Я считаю, твоя идея дать ей право вето неплоха. По сути дела, я не думаю, что это зайдет так далеко. Мы должны дать ей власть не только отвергать, но и предлагать.
— Но только не абсолютную власть над списком кандидатов, — твердо сказал Глен.
— Нет, все ее идеи и предложения должны будут утверждаться правлением представителей, — сказал Стю, а потом смущенно добавил: — Но мы можем оказаться марионетками при ней, а не наоборот.
Последовала долгая пауза. Глен задумался, опустив голову и уткнув лоб в ладони. Наконец он произнес:
— Да, ты прав. Она не может быть просто ширмой… по крайней мере мы должны учитывать возможность того, что у нее могут появиться собственные идеи. И вот тут, мистер Восточный Техас, я прячу свой туманный хрустальный шарик. Поскольку таких, как она, социологи называют «иным направляемыми».
— А кто этот иной?
— Бог? Тор? Аллах? Какая разница! Главное, это означает, что все, что она скажет, вовсе не обязательно будет продиктовано нуждами этого общества и его возможностями. Она будет прислушиваться к какому-то иному голосу. Как Жанна д’Арк. Ты заставил меня понять, что мы можем своими руками завести здесь механизм теократии.
— Тео… чего?
— Власти Бога… — усмехнулся Глен, но голос его прозвучал невесело. — Когда ты был мальчишкой, Стю, тебе никогда не снилось, что ты можешь вырасти в одного из семи главных пророков при стовосьмилетней негритянке из Небраски?
Стю молча вытаращился на него. Потом спросил:
— Там не осталось еще вина?
— Кончилось.
— Черт.
— Да, — сказал Глен. Они молча взглянули друг на друга и неожиданно расхохотались.
Это, без сомнения, был самый чудесный дом, в котором Матушка Абагейл когда-либо жила, и застекленная веранда, где она сидела, навеяла на нее воспоминания о странствующем торговце, появившемся в Хемингфорде в 1936 или 1937 году. О да, он оказался самым сладкоречивым парнем, какого она только встречала в жизни; он мог заставить птичек слететь к нему прямо с веток деревьев. Она спросила этого молодого человека по имени мистер Дональд Кинг, какое дело привело его к Абби Фримантл, и он ответил: «Мое дело, мэм, это удовольствие. Ваше удовольствие. Вы любите читать? Слушать радио? Или, может, просто ставить свои старые усталые пятки на подушечку для ног и слушать этот мир — как он катится по бескрайней долине Вселенной?»
Она созналась, что обожает все эти занятия, но не призналась в том, что месяц назад продала радиолу, чтобы заплатить за девяносто стогов сена.
— Так вот, все это я продаю, — объявил ей бродячий торговец, — причем сосредоточено все это в одном-единственном предмете. Со всем прилагающимся комплектом его можно назвать пылесосом «Электролюкс», но на самом деле это — свободное время. Вы включаете его и открываете для себя новые возможности для отдыха и расслабления. А платить взносы — почти такое же несложное дело, каким станет ваша работа по дому.
Тогда был самый разгар Депрессии, она не могла наскрести даже двадцати центов на ленты для волос в подарок внучкам на день рождения, не говоря уже об этом «Электролюксе». Но, Боже, как же сладко говорил тот мистер Дональд Кинг из Перу, штат Индиана! О да! Она никогда больше не встречала его, но так и не забыла его имени. Она готова была поручиться, что, отправившись дальше, он разбил-таки сердце какой-нибудь белой леди. У нее же не было пылесоса вплоть до окончания войны с нацистами, когда, казалось, все вдруг смогли позволить себе все, что хотели, и даже у бедного белого мусорщика в заднем сарае был припрятан «Меркурий».