Но выбирать, опять же, было не из чего.
Вопросы выбора
Росса – Феи, Цахес
Сектор 6
2998 г. н. э.
Аппарат над доктором Бондаренко блестел острым лезвием. С потолка спускался подвижный автоматизированный держатель, подключенный к медицинскому терминалу, – «кузнечик» в простонародье. Загрузить данные со сканера, отметить точки разрезов – и компьютер самостоятельно справится с несложными операциями, даже врач не понадобится. Вряд ли разведкору приходилось участвовать в сражениях, а экипажу десантироваться в опасных условиях, так что дорогая техника вполне искупала отсутствие доктора на борту.
Корби на всякий случай отодвинул «кузнечика» подальше от тела доктора Бондаренко, стараясь не думать о том, как бы хорошо заиметь такой аппарат в лечебницу.
Нет у него лечебницы и уже, скорее всего, не будет. А вот пациент – пациент имеется.
Доктор Бондаренко по-прежнему не подавала признаков жизни. «Стабильность – тоже неплохо», – думал Корби, в очередной раз сканируя череп и посекундно сверяясь с терминалом.
– Уже четвертый раз, – заметил Руд, копаясь в ящике стола.
– Еще разок не повр...
– За последние двадцать минут.
– А что ты ищешь? – сдался Корби. Вынужденное ожидание – до Цахеса оставалось лететь более тридцати часов по земному, – заставляло его нервничать. Куда проще было с Румой. Даже с Сутореджем. Они только и успевали, что обсудить старые проблемы и спроектировать новые.
– «Волну», – раптор захлопнул ящик и оперся руками на стол, шумно выдохнул. Поднял на доктора тяжелый взгляд. – К шлюзам доставили все, что Тера успела купить. Есть ее винтовка, еда, пачки обезболивающего, а моего... этого успокоительного нет! Она утверждает, что лично занесла сюда ампулы, так где они?
– Понятия не имею, – пожал плечами Корби. – Может, упали?
– Может, она просто соврала?
– Может, она... э-э... заботится о твоем здоровье? – неуверенно предположил харттикер. – Нет, я серьезно! Смотри!.. – Корби улыбнулся. – Ты уже пару дней как бок о бок с преступниками, но ни разу не сорвался.
– Напомни мне об этом еще раз.
– Более того, ты... мы. Мы работали слаженно, как команда!
– Мы работали, как идиоты. Участвовали в этой игре, как идиоты, сперли старика, как идиоты...
– Ты говоришь, как Тера.
– Видимо, это заразно.
– И даже прорезается что-то, похожее на чувство юмора.
На всякий случай Корби отошел подальше, за койку, и оттуда уже продолжил.
– Послушай... Есть множество болезней, которые невозможно вылечить. Есть множество болезней, жить с которыми можно лишь постоянно принимая лекарства. Рапторская агрессия к этим болезням не относится. Это вообще не болезнь, это... особенность. Психологическая.
– Однажды эта особенность стоила жизни твоему сородичу, – поделился ящер.
– Тебе... жаль?
– Ни капли. Он был наркоторговцем.
– Тогда о чем мы спорим? – всплеснул руками Корби. – Я к тому, что совсем необязательно тебе это принимать, чтобы быть норма... таким... – доктор сделал неопределенный жест и коротко вздохнул. – Ты меня понял. Понял ведь?
Раптор сгорбился еще сильнее и еще ниже опустил голову.
– Если я не смогу... Если я сорвусь, случится катастрофа.
Корби подошел к ящеру и приободряющее похлопал того по плечу. Привычка сработала быстрее, чем мозг.
– Ну-ну, слишком пессимистичные прогнозы для такого образцового пациента, – покивал он. – Будем думать о хорошем.
Корби не сразу осознал, что общается не с больным у себя в лечебнице, а с офицером службы безопасности на угнанном корабле.
А когда понял, не нашел ничего лучше, как улыбнуться.
– Например, мы нашли Крипториум! – он быстренько отодвинулся и убрал руки, для пущей надежности держа их на виду и ладонями кверху.
– Да, – покачал головой Руд. – Я видел легенду...
Он побрел к выходу из медотсека.
– И это все?
Раптор остановился. Подумал.
– Она меня не впечатлила, – признался он.
– Бери что дают, – возмутился Корби. – Ящеры и таким похвастаться не могут!
Руд медленно и неумолимо, как автоматизированная турель, развернулся всем корпусом. Корби немедленно завопил, отскакивая назад:
– Вот видишь!!! Ты остался спокоен даже сейчас!!!
Офицер пару секунд пытался придавить его взглядом к полу, но все-таки отвернулся и вышел, тяжело дыша и сжимая кулаки. Оставшись один, Корби облегченно выдохнул. Харттикер ни секунды не сомневался в своих словах насчет рапторской агрессии. Ее можно преодолеть, и Руд делает успехи... Но все же стоило помнить о закрытом пространстве и долгом вынужденном существовании офицера рядом с преступниками.
Доктор, помедлив, подошел к свободной койке и достал из-под матраса упаковку ампул. Потянулся за шприцем, но все-таки остановился. Спрятал успокоительное обратно – ужасное хранилище! – и, нацепив на лицо улыбку, вышел из медотсека.
Ив он нашел в одной из кают – крохотных, разделенных перегородками комнатушек, в которых едва помешалась койка. Ящик для вещей располагался под днищем кровати, и в оставшемся свободным пространстве с трудом мог развернуться не слишком широкоплечий человек.
Помощница сидела, вытянув ноги, упершись пятками в стену и разглядывая что-то на развернутой панели передатчика. Когда створка отъехала в сторону, Ив вздрогнула и поспешно свернула голографическое окно. Когда увидела Корби, слабо улыбнулась и, помедлив, вновь открыла.
– Здравствуйте, доктор Корби.
– Что? – харттикер сначала даже попятился от неожиданности. – Ив, ты ее подключила?
– Мы с Зетой поболтали немного, – пожала плечами женщина. – Не бойся, все заблокировано.
– Думаешь, она не обойдет? – Корби не собирался говорить о делах, но все-таки перспектива вдруг оказаться на захваченном ИИ корабле заставляла нервничать.
– В прошлый раз не удалось. В крайнем случае, – она показала подключенный модуль, – разнесем плату с ключевыми узлами.
– С учетом моих модификаций это будет расцениваться, как убийство, – заметила Зета.
– Кем расцениваться? – хмыкнула Тера.
– Моими друзьями, – гордо ответил ИИ. – Вы не можете отрицать серьезность подобного рода отношений.
– Уж это точно, – вздохнула Тера, разом помрачнев.
– Так... об этом вы болтаете? – стараясь разрядить обстановку, Корби присел рядом с помощницей и без разрешения уткнулся в панель «тарелки».
И удивленно заморгал. Он ожидал увидеть образ Зеты, или код, или еще какую-нибудь техническую дребедень, но никак не фото. Там, на изображении, ручейки воды искрились на солнце, вытекая из каменных чаш. От фонтана вверх вели ступени к высоким дверям неизвестного здания, а на широком бортике сидел харттикер. Рядом с ним, обернувшись, застыл восмур – влез с ногами в фонтан. Фотограф, или режим съемки передатчика, уловил какой-то особенный момент, – как будто восмур вовсе не собирался сниматься именно так. По крайней мере, на лице его даже Корби мог заметить и радость, и удивление, и смущение. Третий на фото, человек, сидел прямо на земле, вытянув ноги, и с усталой, но абсолютно счастливой улыбкой глядел в камеру. А четвертый... А четвертая, – Ив, – лежала на бортике, согнув ноги в коленях и демонстративно глядя в поднятый над лицом планшет. Ее голова покоилась на коленях харттикера, и тот специально держал руки повыше, имитируя тот сорт показательной брезгливости, который возможен только в качестве дружеского подкола.
Ив молчала и не шевелилась, ожидая вопроса.
– А короткие волосы мне больше нравятся, – заметил Корби негромко и улыбнулся. – Да и черный цвет тебе больше идет, и... У рыжих людей всегда есть пигментные пятна... эти, веснушки, вот! Где? Где, я спрашиваю?
– Так солнца давно не видела, – усмехнулась Ив. – На Энтруме... даже и не помню солнечных дней.