— Зачем тогда его били по голове? — поразился Эринг.
— Откуда мне знать? — рассеянно ответила я, стягивая с трупа сапоги, а затем срезала штаны (проще так, чем возиться и снимать). И, не удержавшись, присвистнула.
— Так впечатляет? — заинтересовался Эринг, заглядывая мне через плечо. — Ничего себе!
— Констебль, отметьте, что половые органы трупа перевязаны бело-золотистой тесьмой шириной примерно два-три сантиметра. В области яичек завязан бант. На коже в нижней части живота острым предметом, предположительно, шилом или острием ножа, вырезаны следующие руны: соуло, йера, дагаз.
— Мать моя, женщина, — пробормотал Амунди, послушно записывая. — Кто ж это над ним так?
— Выясним, — пообещал Эринг. Голос его был суров: ни один мужчина не может спокойно относиться к надругательству над самым драгоценным. — Продолжай, Регина!
— Как скажешь, — согласилась я…
На первый взгляд, больше ничего занимательного: ни татуировок, ни телесных повреждений.
— А это что? — заинтересовалась я. — Кажется, пятнышко крови в углу рта. Констебль, посветите!
— Давай я, — предложил Эринг, тоже склоняясь над трупом.
Зубы убитого пришлось разжимать ножом. На языке орка красовался странный росчерк, нанесенный чем-то острым.
— Эйваз? — неуверенно предположил Эринг.
— Да. Кстати, знаки вырезали на еще живой жертве.
— Когда, говоришь, его убили? — уточнил Эринг, методично осматривая сложенные в стороне вещи покойного. Кучка личных предметов: металлический гребень, носовой платок с вышитым инициалом, небольшая фляжка с чеканкой.
— Примерно два-три дня, — я накрыла тело простыней. — Кстати, возьми.
И протянула Эрингу снятый с предплечья орка кожаный браслет с вплетенными бусинами и камушками. Он задумчиво покрутил дешевую вещицу.
— Жил он явно небогато, — заметил Эринг задумчиво. — Обычно орки увешаны золотом, а у этого только дешевая самодельная цацка.
— Это не просто браслет, — вдруг подал голос Амунди.
— Что? — обернулся Эринг.
— Я такие штуки раньше видал, — констебль мотнул головой, будто отгоняя невидимую муху. — Я на войне в Хусавик служил. У нас орки были, из мобилизованных.
— Ближе к делу! — Эринг напрягся. Серые глаза горят азартом, челка вздыбилась, ноздри хищно трепещут.
— Я и говорю, — пожал широченными плечами констебль. — У них это знак помолвки. А уже на свадьбе золото или серебро надевают.
— Ясно, — проронил Эринг задумчиво, пряча улику в карман. — Судя по состоянию, носили его совсем недолго. Неужели кто-то из местных связался с орком?
Интересный вопрос. Смешанные браки в Хельхейме не приветствовались, а о других орках в окрестностях мэр бы упомянул.
Эринг обвел взглядом погреб и скомандовал:
— Амунди, запри дверь и покарауль, — он дернул плечом. — Мэр назвал какого-то Кари, лучшего друга убитого. Он должен знать о невесте. Регина, давай сразу с ним поговорим, а? Он потом уйдет на вечерний лов. А потом поедим. Ладно?
Он просительно заглянул мне в глаза. Я невольно улыбнулась и смилостивилась:
— Ладно уж, давай своего Кари.
Мы с Эрингом шли рука об руку.
Солнце клонилось к закату — в горах темнеет рано. В мягком вечернем свете долина выглядела удивительно тихой и мирной. Белые хлопковые поля, белые барашки облаков, зеленые луга, — воплощенная пастораль.
— Так что ты об этом всем думаешь? — Эринг заботливо поправил на мне шляпку.
Я благодарно кивнула и сказала тихо:
— По-моему, это ритуальное убийство.
— А может, месть обиженной женщины? — усомнился он. — Учитывая художества у него в паху. И браслет.
— Ага, — подхватила я, — а потом она зачем-то порезала любовнику язык…
— За нарушение обещания жениться? — азартно предположил Эринг. Фантазер!
— А потом подвесила на дерево. Взрослого мужчину.
— М-да, — хмыкнул Эринг, ничуть не смутившись. Он сам понимал абсурдность этой версии, а спорил просто потому, что ему так лучше думалось. — У женщины мог быть сообщник.
— Или это все — веселое празднование летнего солнцестояния, — мрачно пошутила я.
— Ага, и местные знают, кто так «повеселился», — подхватил Эринг. — И покрывают, конечно. Орка тут не любили, это точно.
Я потерла лоб. Ночью не выспалась, а день выдался насыщенным. Моему мозгу определенно не хватало отдыха и питания.
— Согласна, — произнесла я задумчиво. — Но, Эринг, это же крестьяне! Его бы просто ударили по голове или столкнули в море. Затевать жертвоприношение? Перебор, согласись!