Английские войска, расположенные в Ширпурском укрепленном лагере, под Кабулом, были настолько деморализованы, что даже не пытались предпринять какие-либо меры для борьбы с повстанцами. Власть в столице перешла в руки афганских патриотов. Вскоре англичане были окружены и в Ширпурском лагере. В Кабул просачивались повстанческие отряды из Кухистана и других местностей. Завязалась упорная и ожесточенная битва за холмы Бемару, господствовавшие над Ширпуром. Невзирая на шрапнельный огонь британских пушек, афганцы настойчиво и самоотверженно атаковали вражеские позиции. Оккупанты потеряли свыше 300 солдат и часть артиллерии. "Неприятель стремительно двинулся вперед; наши солдаты бежали перед ним, точно стадо овец, за которыми гнался волк"{99}, - записала в дневнике жена генерала Сэля, которая жила в это время в Кабуле. В боях особенно ярко проявился народный характер освободительной войны афганских патриотов. Об этом свидетельствуют воспоминания одного из ведущих британских офицеров Д. Лоуренса, описавшего битву на холмах Бемару. "Нам было интересно узнать характер войска, которое за день до того так успешно сражалось против наших солдат, - отмечал он, - и мы в связи с этим внимательно его изучали. К нашему глубокому унижению мы нашли, что вместо дюжих и фанатичных членов клана, шедших за своими вождями в битву, войско, которое изгнало английское знамя с поля боя, состояло главным образом из кабульских торговцев и ремесленников, так что мы даже не испытали грустного удовлетворения в сознании, что боролись с воинственными племенами страны"{100}.
Весть об успехе восстания в столице с молниеносной быстротой разнеслась по всей стране и явилась сигналом к дальнейшему развертыванию активных выступлений против захватчиков. Ряды участников народно-освободительного движения росли с каждым днем. В освобожденный Кабул прибыл сын Дост Мухаммеда Мухаммед Акбар-хан, находившийся до этого на севере страны. С ним пришло около 6 тыс. человек узбекского народного ополчения, которое, по презрительному выражению жены генерала Сэля, "мало чем отличалось от толпы"{101}. Оккупантам вскоре пришлось испытать на себе силу ударов этого войска.
В борьбе против агрессоров участвовали все народы Афганистана. Британские гарнизоны оказались фактически блокированными в занятых ими крупных городах: под Кабулом, в Газни, Кандагаре, Джелалабаде. Над ними нависла угроза полного истребления. Их линии связи и пути сообщения с Индией были прерваны. Командующий английскими войсками в Кандагаре генерал Нотт отмечал, что "ни один европеец не может пройти 200 ярдов, не подвергаясь угрозе быть застреленным или изрубленным"{102}.
О власти или влиянии Шуджи уль-Мулька сейчас вообще уже никто не вспоминал. Его "армия" распалась. В декабре 1841 г. восстали входившие в нее два полка афганской кавалерии, которые примкнули к повстанческому движению{103}. Другие части этой армии также переходили повсеместно на сторону повстанцев. Их примеру кое-где следовали даже солдаты и сержанты англо-индийских войск{104} из числа завербованных в Индии.
Стремясь найти выход из создавшегося положения, один из наиболее активных инициаторов "восстановления шаха Шуджи на престоле его предков под английской охраной" - У. Макнотен сделал попытку применить испытанное средство - подкупы. Он вступил в переговоры с руководителями повстанцев, среди которых были Акбар-хан, Аминулла-хан Логари и др. На срочной необходимости таких переговоров особенно настаивал главнокомандующий британскими войсками в Афганистане генерал У. Эльфинстон. В письме Макнотену он сообщал об острой нехватке продовольствия и фуража, о большом количестве раненых и больных и отсутствии всякой надежды на помощь из Индии, о крайней военной слабости позиции, занимаемой англичанами под Кабулом. Эльфинстон подчеркивал, что "вся страна выступает с оружием против нас", и призывал "посла и полномочного министра" побыстрее договориться об эвакуации{105}.
Макнотен "пытался подкупить кого-либо из ведущих афганских вождей"{106}. Он выдал некоторым из них 50 тыс. рупий для подготовки проанглийского выступления, обещая еще 200 тыс. рупий в случае успеха{107}. Но попытка не дала никаких результатов: в сложившейся обстановке любой вождь племени, проявивший намерение оказать в чем-либо содействие агрессорам, находился бы перед реальной угрозой разделить их участь. Тогда Макнотен решил применить другие методы. В конце ноября 1841 г. погибли видные участники антибританского движения - Абдулла-хан Ачакзай и Мир Мас-джиди, и даже в английской литературе утверждалось, что их смерть была "предусмотрена" Макнотеном и Эльфинстоном, что Мир Масджиди был отравлен, а Абдулла-хан Ачакзай получил во время сражения пулю в спину от подкупленного предателя{108}.
Д. Кэй приводил в приложении к своему исследованию об афганской войне заметку из серампурской газеты "Фрэнд оф Индиа", многозначительно названную им "Сэр Уильям Макнотен и цена крови". Из нее явствовало, что Макнотен выплатил крупную денежную сумму некоему Абдул Азизу, "предложившему убить Абдулла-хана"{109}.
Эти действия, однако, не могли оказать существенного влияния на ход событий, и Макнотен был вынужден подписать И декабря 1841 г. соглашение, по которому англичане обязались вывести войска из Афганистана, вернуть Дост Мухаммеда и захваченных ими пленных. Афганские сардары согласились предоставить за плату эвакуирующимся войскам провизию и транспортные средства. Не будучи в состоянии трезво оценить обстановку и продолжая преследовать прежние цели британской политики, Макнотен включил в договор пункт о том, что афганцы не должны вступать в переговоры с иностранными государствами без ведома и согласия Англии{110}. Но и после заключения этого соглашения Макнотен продолжал лелеять надежду на раскол освободительного движения и использование одних группировок против других для сохранения английского владычества в Афганистане. П. Сайке объясняет согласие Макнотена на этот договор тем, что он "надеялся спасти ситуацию посевом разногласий среди жадных вождей"{111}. Сам Макнотен в письме выполнявшему его задания Мохан Лалу подчеркивал: "Если эти люди поссорятся между собой и мы сможем здесь удержаться, то это будет намного лучше, чем отступление зимой по снегу. Я готов истратить любую сумму, чтобы добиться этой цели. Не следует упускать из виду ни малейшей возможности для ее достижения"{112}.
С этой целью Макнотен договорился о встрече на 23 декабря 1841 г. с Акбар-ханом, который выдвигался на первое место среди афганских руководителей. Макнотен задумал новый вероломный акт: отправляясь со своими ближайшими помощниками Лоуренсом, Маккензи и Тревором на встречу с Акбар-ханом, он предложил генералу Эльфинстону "иметь наготове два батальона пехоты и 2 пушки для секретной надобности"{113}, чтобы захватить руководителей повстанцев. Этот план был разгадан Акбар-ханом, и он в свою очередь во время свидания с Макнотеном пытался взять его в плен, а когда тот оказал сопротивление, "Акбар застрелил его из пистолета, прямо в сердце"{114}.
После смерти Макнотена на глазах всего Ширпурского лагеря деморализация и паника среди оккупантов достигли предела. 1 января 1842 г. генерал Эльфинстон заключил соглашение с руководителями афганских патриотов: британские войска в районе Кабула полностью капитулировали. Они должны были сдать все оружие и казну и очистить страну, двинувшись на Пешавар. Начался "обратный путь" интервентов. Ненависть к ним со стороны афганского народа была настолько велика, что жители не могли сдержать гнева по отношению к агрессорам, ворвавшимся к ним, убивавшим их братьев и сестер, отцов и матерей, грабившим их города и селения. Предпринятые некоторыми ханами попытки удержать патриотов от проявления этой ненависти были безрезультатны{115}. Отряды повстанцев непрерывно нападали на отступавшие английские войска; "...обуздать гнев народа, глубоко задетого в своих национальных чувствах, оказалось не по силам даже столь любимому народному вождю, каким был Акбар-хан"{116}.
Как писал К. Маркс, "В ущельи местные жители стреляли по "британским собакам" с окружающих утесов, сотни людей погибли, пока не преодолели прохода; к этому времени в отступающей колонне осталось всего 500-600 истощенных, израненных людей, И этих перебили, как баранов, во время их мучительного отхода к границе.