– Сказать честно, руководить компанией с тысячей сотрудников, разбросанных по нескольким филиалам по всей стране, гораздо проще, чем справиться с одним малолеткой! Понимаете?
Вольский кивнул в ответ. Он прекрасно понимал ее, и видел даже то, чего она сама не замечала. Вернее, не хотела замечать, усиленно прятала от себя. Ненависть. Она ненавидела Прохора и старательно скрывала это. Однако, как и любой ребенок, Прохор чувствовал фальшь быстрее и точнее, чем успевал анализировать свои чувства и обращать их в слова. И потому он ей не верил. Как затравленный зверек, он оборонялся, готовый в любой момент перейти в нападение. Отсюда – война и взаимные претензии. Но в чем причина ее ненависти? Вольскому еще только предстояло в этом разобраться.
Между тем Ульяна, что-то вспомнив, вдруг стала собранной и жесткой.
– Но больше ни терпеть, ни откладывать это нельзя. Через три месяца ему стукнет 18, и он вступит в права наследования. Как он распорядится своей долей? Как далеко пойдет против меня? Все это, честно говоря, меня мучает и пугает. Я потратила слишком много времени и сил, чтобы восстановить компанию практически из руин. Я не могу позволить, чтобы пришел этот щенок и все разрушил. Понимаете?
– Более чем, – серьезно ответил Сергей.
– Я долго искала, кто бы мог мне помочь… – Ульяна посмотрела на Вольского прямо, с напором. Наверняка этот взгляд не раз помогал ей в сложных переговорах. Было ясно, прежде чем остановить свой выбор на Сергее, она тщательно изучила все отзывы о нем уважаемых ею людей. Однако решающим аргументом в пользу Вольского было даже не это.
– Но главное, – подвела черту Ульяна, – вы неместный. Никому из здешних психологов, психотерапевтов, равно как и батюшек, я в жизни бы не доверила свои личные проблемы. Вам же, человеку со стороны, который сделал свое дело и уехал, я готова открыться.
В душе Сергея шла изнуряющая внутренняя борьба: сказать ей, что Энск – его малая родина, в которой он знает каждый закуток (а вот она-то, похоже, приезжая. Уж больно говор мягкий, так залипают на «а» ближе к югу) или нет? Сказать или нет?
Не сказал.
И вновь поднялось из глубины отвратительное ощущение напряжения и страха. Почему? Потом, потом разберусь, отмахнулся Сергей. Они подписали договор, в котором была обозначена впечатляющая сумма его гонорара за каждый час работы, и скрепили его рукопожатием. Ульяна позвала водителя, чтобы он отвез Вольского в забронированную для него гостиницу.
Встреча с Прохором была назначена на тот же день, после обеда.
Глава 4
Призраки прошлого
Весна одуряюще кружила ароматами, перемешенными с дорожной пылью и солнечными лучами. Энск сиял праздностью существования. Он никуда не торопился, никого не обгонял – лишь сонно дремал, словно приняв всю тщетность самой жизни, ее стремительную скоротечность, и потому просто был. Такой как есть. Местами латанный, местами вдруг прорывно-современный, словно крученым вихрем. Было понятно, что однажды здесь прошлись деньги и оставили свой десятинный след в виде торгового центра, с пластиковых окон которого все еще не сняли защитную пленку, а плитка на фасаде уже начала осыпаться. В Энске не было ни стройности, ни своего архитектурного лица. Но тополя и акации, будто свидетели и охранники, грозными исполинами стояли на страже памяти о былой удали инициаторов возведения нового града на этой девственной равнине, в излучине Волги.
Как Вольский ни крепился, ни отмахивался, а родной городок обрушил на него целый сонм воспоминаний. Вот тут он гонял на велике, у которого вечно слетала цепь. Там они с мальчишками собирали бычки, а потом смолокурили их в подъезде, пока дядя Егор не застукал их однажды и не отдубасил костылем, хрипло ругаясь: «Ироды, пожар устроить решили?! Без дома нас оставить удумали?! Ироды…»
Интернат, куда мать отдавала его…
Сергей знал, что он сейчас появится за поворотом, не хотел смотреть, но не смог отвести взгляд. Сердце Вольского забилось быстрее, как это бывало в детстве. Словно таксист сейчас остановится у входа и сдаст его туда на неделю. Эта мысль противными мурашками отозвалась на спине, окончательно выбив у него почву из-под ног.
А ведь в Москве ему казалось, что он давно излечил свои детские травмы… Он уже начал жалеть, что повелся на деньги, приняв предложение приехать сюда. И одновременно злился, уверяя себя, что справится. Что это всего лишь защитная реакция рептильного мозга, и париться причин нет! Он просто сделает свое дело и сразу уедет. Так что все: фокус на работе, со всей этой личной «побочкой» он разберется потом, дома, в Москве. А лучше после свадьбы…