Спустились сумерки. Ученики не покидали своих мест. Подняв голову, чутким ухом слушали они, как воспевал Бхагаван сладостное имя Господа, которое в его устах звучало сладостнее, чем всё, что они когда-либо слышали. Им никогда не приходилось слышать, чтобы ребёнок так любовно звал свою мать: «Мать, Мать!» Казалось, что капли нектара падали с уст Бхагавана. Беспредельное небо, поднимающиеся за облака горы, синий океан, необъятный простор, далёкая пустыня – всё это теперь стало ненужно слушавшим; зачем им теперь туда в поисках Божественных Отца и Матери вселенной? Нужно ли размышлять о «рогах коровы», о ногах её или других частях её тела? Учитель говорил сегодня о сосцах коровы, из которых можно извлечь молоко Божественной любви. Неужели все здесь присутствующие удостоились видеть в этой самой комнате воплощение Божества? Иначе что другое могло вселить в сердца учеников – людей истомлённых и обременённых – полнейший мир и радость, исходящие от Бога? Что другое могло наполнить радостью эту долину слёз? Им казалось, что человек, находившийся перед ними, был воплощением Бога. Так ли это было или нет, их ум сердца и души принадлежали всецело ему! Он был для них полярной звездой в этой загадочной жизни. И они наблюдали, как в его душе отражалось Верховное Существо, причина причин. Так думали, про себя некоторые из учеников. Они чувствовали себя истинно блаженными, слушая Бхагавана, воспевающего имя Божественной Матери и Хари, Господа Бога, Который избавляет от забот, грехов и обид.
По окончании пения, Бхагаван начал молиться Божественной Матери. Казалось, что Бог любви принял человеческий образ, чтобы научить человека, как надо молиться. Он говорил: – Мать, я поручаю себя Твоему милосердию. Да хранит меня лотос Твоих ног от всего, что удаляет Твоих детей от Тебя! Я не ищу, добрая Мать, чувственных удовольствий; не ищу славы. Нет у меня стремлений к сиддхи (силы йогов), которые помогают совершать чудеса. Я молюсь, добрая Мать, о чистой любви к Тебе, незапятнанной желаниями, любви без примеси, любви, не жаждущей мирских вещей, любви к Тебе, которая выливается непрошенная из глубины бессмертной души. Сделай также, о Мать, чтобы Твоё дитя, очарованное обаянием Твоих волшебных сил (Майи), не забывало Тебя; запутавшись в красивой сети самсары, которую Ты выткала. Сделай так, чтобы твоё дитя не прельстилось ими. О добрая Мать, разве Ты не знаешь, что Твоё дитя не имеет никого в мире, кроме Тебя? Я не знаю, как воспевать Твоё имя с достаточной преданностью. Нет у меня достаточного знания ведущего к Тебе, нет у меня достаточной любви к Тебе. Дай мне эту любовь по Твоему бесконечному милосердию!
Эта вечерняя молитва имела целью показать людям, как нужно жить и молиться.
III
Гириш пригласил Шри Рамакришну в свой дом. Он должен был прийти в ту же ночь. Бхагаван сказал ему: «Не слишком ли поздно будет, как вы думаете?»
Гириш: – Нет, уважаемый господин, ты можешь уйти, как пожелаешь рано.
Было около девяти часов вечера. Баларам приготовил ужин для Шри Рамакришны. Милостивый Бхагаван не мог оскорбить его чувства. Он сказал Балараму: «Пошлите в дом Гириша пищу, которую вы приготовили для меня». Сказавши это, он отправился, сопровождаемый учениками. Спускаясь с первого этажа, он как будто сделался другим существом; он имел такой вид, точно углубился в мысль о Боге, точно был опьянён! Казалось, что сознание начинало покидать его. Один ученик выступил вперёд, чтобы держать его за руку и не дать оступиться ему. Бхагаван сказал ему с большой нежностью: «Если ты будешь держать меня за руку, люди скажут: "Он пьяница!" Пусти меня одного, без помощи». Он перешёл следующий переулок недалеко от дома Гириша. Что заставляло его идти так скоро? Ученики отстали. Никто не знал, какая Божественная идея проникла в его сердце. Почему он имел вид безумного? Потому ли это было, что он думал о Существе, о котором сказано в веданте, что Оно недосягаемо для слова и мысли?
Вот подходит Нарендра! Много дней взывал Бхагаван: «Нарендра, Нарендра», как безумный. И вот теперь Нарендра был перед ним, а он ни одним словом не обменялся с ним. Было ли это то, что люди называют бхава (экстаз) состояние, в которое, как говорят, постоянно впадал Чайтанья? Кто мог проникнуть в тайну этого Божественного экстаза?
Шри Рамакришна прошёл переулок, ведущий к дому Гириша. Ученики все следовали за ним. Теперь он обратился к Нарендре, говоря: «Здоров ли ты, дитя моё? Я не в состоянии был тогда говорить с тобою». Каждое слово, произносимое его устами, было полно нежности. Ещё не дойдя до дверей дома, он вдруг остановился. Он взглянул на Нарендру и сказал: «Это из двух одно – человеческая душа, а другое есть космос». Действительно ли он взирал на душу и мир? Если так, то в каком свете? Он взирал на неописуемого Брахмана! Одно, два слова сорвались с его священных уст, подобно торжественным текстам Священного Писания. Или он подошёл к краям Бесконечного Океана и стоял безмолвный, глядя в Беспредельную Ширь, и услышал отзвуки немолчного гласа, исходящего из глубины Вечности?