- Прошу вас, мисс, - его глаза блестели от искорок веселья.
- Благодарю, - я нежно улыбнулась, присаживаясь на пассажирское сиденье.
Сегодня был один из тех дней, когда я была невероятно счастлива. Такое иногда бывает. Вроде бы ничего важного не произошло, но что-то грело сердце, создавая почти физическое удовольствие.
- Ты сегодня слишком молчаливая, - произнёс Джон, пока разворачивался на парковке. - Так плохо?
В его словах я слышала беспокойство, которое дарило ещё больше тепла и нежности.
- Не совсем, - я улыбнулась, чуть прикусывая губу. - Мой организм уже почти восстановился, но нужно ещё немного времени, чтобы всё пришло в норму.
Повисло небольшое молчание, прерываемое лишь нашим дыханием. Странно, мне всегда казалось, что молчание - это что-то неловкое, возникающее между двумя людьми, которые не имеют общих интересов. Но молчание с Джоном - это что-то новое, что-то необыкновенно приятное. И сейчас мне казалось, будто наша тишина была наполнена мыслями, будто все наши эмоции циркулировали вокруг нас, ведя собственный безмолвный диалог. И мне не хотелось прерывать молчание, чтобы это чувство, это единение мыслей длилось вечно.
- Знаешь, - голос Джона доносился будто издалека, вырывая меня из дремоты. - Я боялся потерять тебя. С самой первой минуты, когда ты появилась около меня, я страшился отдать тебя кому-то. Мне казалось, что если ты уйдёшь, меня самого не станет. Казалось, что чёрная дыра засосет меня, словно ненужный мусор, - он на секунду отвёл взгляд от дороги, заглядывая прямо мне в глаза. - И я до сих пор боюсь тебя потерять. Ты десять раз приезжала в этот центр на донации, и я десять раз отпускал тебя. Но все время, пока ты отсутствовала, меня внутри будто скручивало. Будто вся тьма космоса хотела поглотить меня. Но потом появлялась ты. Уставшая, бледная, медлительная, но с улыбкой на лице, которая освещала меня. Всё это время ты была моим Прометеем, давая мне свой свет, разгоняя мою тьму, - он остановился, свернув на обочину.
То, как он говорил, что-то тронуло меня внутри. Мы ни разу за эти шесть месяцев не поговорили об отношениях. И вот он поднял эту тему сейчас. Все эти месяцы мы жили тем одним поцелуем на Анарике. Мы жили в одном доме, ели на одной кухне, иногда целовались, говорили обо всём на свете, но только не о любви. Но это был какой-то макет отношений. А сейчас... Это невероятно, будто он раскрывал передо мной себя, будто выворачивал передо мной свои чувства наизнанку, и я была единственным свидетелем этого невероятного действа. Я пыталась сдержать слёзы, навернувшиеся на глаза, но всё было тщетно.
- Знаешь, я зависим от тебя, как тьма от света, как холод от жары, как Джон Уокер от Норы Борн. И эта любовь делает меня совершенно другим, - парень смотрел мне прямо в глаза. - И я говорю не про чёрные волосы и любовь к костюмам. Нет. Ты открыла меня нового. Ты сделала из меня другого человека, - Джон нежно вытер мои слёзы большими пальцами, заключив моё лицо в свои руки. - Пока ты была на испытаниях, меня пригласили на работу в НИИ на кафедру астрономии. Руководителем. И я стал им. Вопреки всем доводам сердца, я пришёл работать в институт. Тот момент на эксперименте, когда ты сказала, что не знаешь про наличие чувств у себя, оставил во мне неизгладимый след. Этими словами ты разила меня на кусочки. И я разозлился. Сильно, будто вспламенился. Я горел ненавистью к тебе и твоим словам, стараясь сделать всё наперекор сердцу, наперекор чувствам к тебе. Это почти получилось. Почти, - он вновь стёр мои слёзы. - И я работал бы до настоящего времени, если бы не увидел тебя. Точнее то, как над тобой издевались другие, - я уже больше не могла сдерживать слёзы и всхлипы, рвущиеся из глубины. Будто моё сердце плакало вместе с глазами. - Они резали тебя, царапали. Они истязали тебя всеми возможными способами. И тогда я сорвался с тёмного пути. Я до сих пор помню, как забрал тебя к себе в кабинет, как смывал с тебя кровь, а потом одевал, словно куклу. Я помню, как скрепя сердце отдал тебя обратно в камеру. Я помню, как мысль о тебе жгла меня, - я слезла со своего сидения и перелезла на его колени, утыкаясь мокрым лицом ему в грудь. - И тогда я начал разрабатывать план, чтобы очернить институт и спасти тебя. И это было не потому, что я обещал это твоему дедушке. Нет. Я именно тогда понял, как сильно тебя люблю. Так сильно, что сердце разрывалось от тоски. И я каждый день приходил и смотрел на твои пытки. Я каждый день испытывал боль, глядя на тебя, на твое израненное тело. И от этого вида на моём сердце появлялись шрамы. Один за другим, - я впитывала каждое его слово. - И я разработал план. Он был до абсурдности прост: очернить НИИ, только после этого я мог бы сбежать с тобой, - он уткнулся мне в шею, шумно втягивая воздух и переходя на шёпот. - Я собрал все файлы, которые только смог найти и смонтировал в одно видео, которое показал на телевидении. Всё возымело еще больший эффект, чем я ожидал: люди в один голос заявляли, что дни НИИ сочтены, а значит мне было уже нечего делать в нем. Но осталось лишь одно «но»: тебя увезли раньше, чем я рассчитывал, так что я чуть не опоздал, отправившись за тобой на Анарику. А потом я нашёл тебя и чувства мои взыгрались с новой силой, - Джон приблизился к моим губам. - Ты дала мне сил, ты исправила меня, ты изменила меня. И я всё это время наблюдал за тобой, увеличивая глубину чувств. Я видел, как ты рисуешь ночами, думая, что я уже сплю. Я видел, как ты кривляешься перед зеркалом в ванной. Я видел, как ты крадёшься в одном полотенце из душа. Я слушал твои сбивчивые разговоры. Я слышал, как твоё сердце скакало галопом при нашем поцелуе. Я не знал, что можно любить человека еще больше, пока этого не случилось. И я каждый день говорил о своих чувствах, но ты всегда лишь кивала в ответ и мне этого хватало, - он тяжело дышал, смотря мне прямо в глаза. - А сейчас я больше не могу терпеть. Скажи, - парень поцеловал меня в щёку. - Скажи, - поцелуй в подбородок. - Что любишь, - поцелуй в шею. - Меня, - поцелуй в ключицу. - Не молчи, прошу. Один ответ, - он уткнулся носом мне в впадинку между ключицами. - Это всё, что мне нужно.