Мне приятна его реакция, которая наполняла меня теплом изнутри. Я резко встряхнула онемевшими руками: они устали после долгого рисования.
- Я поделилась с тобой свои талантом. Теперь твоя очередь, - с улыбкой произнесла я.
- Да, - согласился Том, вставая. - Хоть где-то не буду чувствовать себя профаном.
Он улыбнулся.
- Пойдём со мной.
С этими словами он вышел из моей комнаты.
Я послушно побрела за ним, попутно выключая свет. Рисунок и карандаши так и остались лежать на полу.
«Потом уберу» - решила я, шагая вслед за Томом.
Мы прошли в его комнату. Он открыл шкаф и достал чехол с гитарой.
- Так как у меня нет ковра, - парень улыбнулся мне. - То прошу садиться на кровать.
Я с улыбкой плюхнулась на край, опираясь на руки.
- Мне нужно немного времени, чтобы её настроить, - Том показал на гитару. - Ты можешь пока посмотреть мою комнату, хотя уже и была тут.
Я послушно встала и прошла к его столу, решая начать небольшую экскурсию именно с него.
Фотографии - вот, что меня интересовало.
Над столом висели фотографии маленького улыбающегося мальчика. Это Маркес. А вот чуть дальше были фотографии с женщиной, очень похожей на него. Наверное, это была его мама. Поодаль на стенах висели фотографии, на которых он уже постарше. Вот фото, где он плавал в бассейне. А там фото, где он играл на гитаре. Были фото и его настоящего возраста: на них он вёл машину, пел, гулял с друзьями.
- Готово, - услышала я из-за спины голос Маркеса.
Я немедленно прошла обратно и уселась на прежнее место. Как только я села, он начал играть.
И всё в этом мире вмиг потеряло важность, пока музыка лилась из-под его пальцев. Мысли куда-то ушли, заслышав мелодию. Мое сердце пропустило кучу ударов, пока я слушала и не могла насытиться нотами. Эта музыка расслабляла всё во мне. Она возвращала меня к жизни. Она смывала всё, что накопилось за это время. Обиды и горечь. Страх и гнев. Я снова стала чистым листом.
Благодаря Тому Маркесу и его музыкальному таланту.
Глава 21. Прости меня.
Том всё играл и играл, и его музыка обволакивала меня.
Мне было так невероятно хорошо. Было чувство, будто меня завернули в большое-большое тёплое одеяло.
Я закрыла глаза и сразу потеряла счёт времени. Вокруг нас могли происходить любые важные события, могли начаться воины, эпидемии, катастрофы. Но это бы нас не коснулось, ведь здесь и сейчас мы не ощущали себя частью настоящего, мы были вне времени в своём маленьком коконе.
Через несколько минут мелодия смолкла, оставляя после себя звенящую тишину вокруг.
Я открыла глаза: Том разминал кисти рук.
- У музыкантов, как и у художников, иногда затекают запястья, - пояснил он.
Я улыбнулась:
- Хорошо.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Так долго, будто взглядами могли проникнуть в душу, в самую её суть. Но я вновь отвела глаза первой. Щёки предательски порозовели.
В комнате опять повисла тишина, и мы не решали её рушить своими словами.
Он смотрел на свою гитару. Я разглядывала свои руки. Идеально, не правда ли?
Такая тишина мне очень даже нравилась. Она нас не смущала, не напрягала, а даже наоборот - Она расслабляла. В такой тишине мысли в голове звучали так же, как громкоговоритель. Но так было даже лучше.
Нам осталось последнее задание: разговор о моих родителях.
Почему именно о моих? Мы не могли поделиться одинаковым количеством информации?
Я встряхнула головой. Эти мысли мешали мне наслаждаться нашей тишиной.
Секунды.
Минуты.
Часы.
Я не знала, сколько мы так сидели, пока Маркес не начал новый разговор:
- Ты не проголодалась?
Я улыбнулась. Не настолько уж я и прожорливая. Или со стороны казалось иначе?
- А ты? - вопросом на вопрос, как я и любила.
- Немного. Может, пойдём на кухню?
- Можно, - ответила я.
В ту же момент Том начал складывать гитару в чехол, затем поправил кровать и выключил свет.
- Я готов, - он открыл передо мной дверь, приглашая пройти на кухню.
Я засмеялась.
Это так... ново для меня. Смеяться с человеком, который так много значил для тебя невероятно непривычно.
Мы прошли в молчании по коридору и так же тихо спустились по лестнице.
Утром я не обратила внимания, но сейчас заметила: кухня поменяла цвет с синего на зеленый.
Значит, в штабе не соврали. Вот только я думала, что изменения произойдут лишь с экспериментальной "квартирой" Уокера.
- Нора, - позвал Маркес, который не заметил преображения. - Ты чего-нибудь хочешь?
- Только если чая, - ответила я.
Мы так и остались стоять на месте.
- Давай так, - начала я. - Я сделаю чай, а ты то, что хотел.