Теперь уже была моя очередь поднять бровь.
- Ты решил замотать мне запястье бинтом?
- Ну да, - он уже разрывал упаковку от бинта.
- Так лопаться уже нечему, - протестовала я, пытаясь выдернуть руку из его хватки.
- Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок, - он вновь развёл руками. - Мне опять подуть?
Его игривое настроение вернулось. Я растянула губы наподобие полуулыбки, но протестовать не прекратила. Но парень слушать меня не хотел: он достал из упаковки бинт и начал заматывать руку. Слой за слоем, скрывая ожоги, скрывая шрам.
- Готово, - он победно улыбнулся.
Я опустила взгляд, но вместо своей конечности наткнулась на его руку. Она местами покраснела и чуть вздулась.
- Ты тоже обжёгся? - спросила я совершенно глупый вопрос, кивая на руку.
- Пустяки, - он осёкся, когда я здоровой рукой провела по его ожогам.
Они горели под моими пальцами!
- У тебя рука холодная, - заметил Джон.
Я подняла глаза: он внимательно смотрел на место соприкосновения наших рук.
- Я намажу, позволишь? - переступила я через своё отношение к нему. Мне совершенно не хотелось мазать его ожоги, но то, что он сделал для меня, было намного ценнее брезгливости моей натуры.
Он лишь кивнул, при это чуть помедлив. Да и какие тут нужны были слова, если ответом служило лишь движение головы?
Я аккуратно выдавила крем ему на кожу. Резкий контраст: его кожа горела огнём, тогда как моя источала лишь холод.
Кое-как левой рукой мне удалось с горем пополам втереть крем в ожог.
- Ну как? - спросила я, закручивая крышку.
Он немного нахмурился, но потом ответил:
- Неплохо для первого раза, - лицо его преобразилось. - Но до меня и моих навыков тебе ещё далеко.
Я улыбнулась ему в ответ. Я встала и начала собирать мусор со стола. Как только я сделала один шаг в сторону мусорного отсека, меня я ощутила железную хватку руки Джона.
- Позволь мне, - он забрал у меня немногочисленный мусор. - Не хочу перебинтовывать и мазать тебя ещё раз.
Он спокойно выбросил всё и подошёл ко мне.
Я сидела за столом. Он стоял передо мной. Мы были, как герои старых картинах: не хватало лишь одежды той эпохи и художника.
- В предписаниях нам нужно поделиться талантами, - напомнил он.
Я лишь кивнула в ответ, вперив взгляд в поверхность стола, но потом совладала с собой и произнесла.
- По традиции я начну, - почти прошептала я.
Парень вопросительно поднял бровь.
- В другом эксперименте тоже начинала я, - шёпотом добавила я.
Мы вместе прошли в полной тишине ко мне в комнату. Вспоминая, где что лежит, я порылась в ящиках.
В это время Джон сидел на ковре, как и в прошлый раз, когда мы играли в «Белое и чёрное» и зарылся пальцами.
Найдя лист бумаги, жёсткий планшет, карандаш и ластик, я тоже присела на коврик.
- Рисуешь? - зачем-то уточнил он.
- Ну да, - ответила я, замявшись.
- А нормально рисовать травмированной рукой? - продолжил он.
- Я нарисую что-то очень простое, чтобы не сильно напрягаться, - ответила я. - Ты не против?
Он кивнул.
И тогда я закрыла глаза и сосредоточилась. Нужно было нарисовать что-то лёгкое. В памяти мелькали лишь обложки книг, большие экраны, стены комнаты. Вот оно!
Я быстро сделала набросок любимой мордочки пса. Из-под моего карандаша постепенно проявлялись сначала очертания головы, ушей, шеи. Потом я уделила внимание глазам, милым щёчкам, бровкам, носику и усам. Последними штрихами стали шерсть и небольшие рыжие и белые пятнышки на чёрной шёрстке.
Я подняла глаза на парня. Он сидел и смотрел в упор на меня. Щёки покраснели от такого взгляда.
- Вот и всё, - я развернула рисунок к Джону.
Он глянул на него и улыбнулся.
- Твой пёс? - спросил он.
- Да, Иеремия, - ответила я с улыбкой, а потом добавила. - Но я зову его Рэмом.
Искорки веселья заполнили глаза Уокера.
- Хочешь кое-что расскажу? - заговорщицки произнёс он.
Я заинтересованно кивнула.
- Нора Борн, - начал он, называя моё полное имя. - Во время рисования ты открываешь рот и высовываешь язык.
И Джон засмеялся. От души. Заливисто. Громко.
Я бросила в него ластиком, сама едва сдерживая смех.
- И это всё, что ты хотел мне сказать? - спросила я. - Это всё?
Парень кивнул, всё ещё улыбаясь.
- А теперь я покажу тебе кое-что поинтереснее высунутого языка, - с ухмылкой добавил вдруг Джон. - Пройдёмте, миледи, я покажу вам целый мир звёзд!
Я засмеялась и встала, откладывая рисунок на кровать. Мы вместе вышли из комнаты, не гася свет за собой. Мне было так весело, что я буквально забыла про это. Мне было так весело, что я забыла о своём отношении к Уокеру. Мне было так весело, что я на секунду забыла о том, где находилась.