— Как же это? — спросила Марья Николавна.
— А очень просто: приехал, созвал, — деньги! — Нету денег, и кончено. Народ — разбойники. — Так нету денег? — нету. Хорошо. Я сейчас, кто первый попался из толпы, — сюда его! Ты не хочешь платить? — Не хочу. — Взять его! Другого: ты не хочешь платить? — Батюшка, отец родной! — Без разговоров! Взять его! Да таким манером отобрал десять человек, — в анбар, на хлеб и на воду! Время-то, знаете, рабочее, мужику каждый час дорог, — сиди! Старшине сказал: — ты мне отвечаешь за них. Если ты, да у меня, да хоть одну ракалию выпустишь, — всех сыновей твоих в солдаты! Только ты их и видел. Отлично. А сам уехал. Через неделю приезжаю, — ну, что, голубчики? как? — Кормилец, батюшка, помилуй! — Ага! покаялись? что-о? — Прикажи нас наказать! — Нет, зачем же? Я вас наказывать не буду, а вот ступайте-ка вы теперь же, при мне, на село и просите своих, чтобы они вас выручили! — Пустил их — через полчаса семьсот целковых принесли. Прекрасно. Засадить их еще на неделю! Да ведь я вам скажу, до чего-с: как щепки исхудали, глаза впалые. Приезжаю в другой раз — опять та же комедия. В три недели все до последней копейки взыскал.
Кончив рассказ, посредник хлебнул из стакана и самодовольно посмотрел на всех.
— Да, — со вздохом сказал помещик. — Вот ведь вы, Семен Семеныч, для других делаете, а для меня не можете. Это нехорошо-с.
— Да ведь странный же вы человек, позвольте вам сказать, — воодушевляясь, заговорил посредник. — Как же вы своих сравниваете? Ваших сколько угодно сажай, — ничего не будет, только с голоду подохнут. Что с них взять? — ведь они нищие.
— Нет; это что-с. Это не отговорка. Желания нет у вас. Вот главное-то что.
— И чудак же вы только, извините меня, — закричал посредник.
Начался спор и продолжался до тех пор, пока пили чай. Рязанов все время молчал. После чаю пришел батюшка, раскланялся и спросил:
— А хозяин?
— На хуторе.
— По обыкновению.
Марья Николавна позвала Рязанова в залу и сказала ему:
— Поговорите, пожалуйста, с этой дамой; мне очень хочется знать, что вы о ней скажете.
— Да ведь я, право, не умею с дамами разговаривать.
— Ну, ничего. А как же вы со мной-то разговариваете? Разве я тоже не дама? — смеясь, говорила она. — А знаете, в самом деле, — прибавила Марья Николавна, — как они мне все стали противны теперь, если бы вы только знали! А делать нечего, надо идти. Пойдемте, — шепнула она ему, выходя на террасу и с улыбкою оборачиваясь назад. Потом она взяла гостью под руку, сошла с нею в сад и позвала Рязанова. Они втроем пошли по аллее. Начинало смеркаться.
— Вы пишете? — спросила у Рязанова дама.
— Пишу.
— Ах, опишите, пожалуйста, здешний уезд!
— Зачем же это?
— Здесь такие гадости делаются, вы себе представить не можете; особенно в суде.
Рязанов молчал.
— Vous n’avez-ras L’idée, ma chère, ce que c’est[57],— сказала она, обращаясь к Марье Николавне. — Сил никаких нет. Представьте, полгода мужу моему не выдают свидетельства. Пожалуйста, обличите это все, мсьё Рязанов! Я вас прошу.
— Вот скоро новые суды будут, — заметила Марья Николавна.
— Je vous en félicite[58], — ответила дама. — Нет, уж избавьте! Знаем мы эти новые. У нас всё так. Тоже всё кричали: ах, посредники, посредники! Ну, вот вам и посредники. На что они годны, je vous demande un peu[59]. Не может недоимки взыскать! Новые суды! Non, ma chère, on ne nous и prendra plus[60].
Они молча прошли еще аллею и повернули к дому.
— Вот еще там земство какое-то выдумали, — начала было дама. — Правду Катков говорит, que c’est une kyrielle. C’est bien vrai, ma chère[61]. Я не знаю, что это такое. Денег ни у кого нет, les chemins sont atroces[62]…
— Не хотите ли отдохнуть? — перебила ее Марья Николавна, входя на лестницу.
— Нет-с, вот в Пензе случай был тоже, — заговорил батюшка при появлении Рязанова. — Идет по улице духовное лицо-с; а по ту сторону мещанин какой-то пьяный, да вот эдак: «Фю-фю-фю! О-го-го!» — говорит…
Батюшка встал со стула, подперся в бок рукою и представил мещанина.
— Нет-с, как вы полагаете? Мещанина-то ведь за эти дела… тово, сослали. А всего только и слов его было, что огого. Так вот оно что-с, — заключил батюшка, насмешливо посматривая на Рязанова.
— Это что, — сказал посредник. — В Саратове со мной случай был. Как я одного молодца оборвал!..
Рязанов вышел в залу.
— Послушайте! нет, уйдите отсюда, пожалуйста! Я их видеть не могу с вами вместе.