— Нет, благодарю покорно.
Ф[окин] сидел рядом со мной на диване и заслушался.
— Ишь ты как расписывает! — сказал он наконец, в какой это ты книжке вычитал?
— Эта книжка, брат, мудреная, — я тебе скажу. По ней учиться — надо много мочиться. Вон оно, — озеро-то! Книга любопытная и рассудку требует не мало. Селигер называется. А вот про книжку-то ты мне напомнил. Что я в сочинении Карамзина вычитал? Ну, я так считаю, ошибка там у него есть.
— Какая ошибка? — спросил Ф[окин] и так удивился, как будто его это ужасно поразило, что у Карамзина ошибка нашлась.
— А вот какая. Сказано у него: Литва воевала Серегер. Смотри: степенная книга, часть вторая, страница… страницу забыл. Хорошо. Серегер — это озеро. Теперь спрашивается: как его можно воевать — озеро? Понятное дело, что воду воевать нельзя. Вот я и рассуждаю, что, значит город был, или жители, то есть, по озеру.
— Да, — подтвердил рассеянно Ф[окин].
— Так ведь?
— Так, так.
— Ну, и сейчас это пишет Карамзин… Вот, постойте, я принесу книгу. По книге это дело видней будет.
Он пошел за книгою.
— А не пора ли нам? — спросил меня Ф[окин], по-видимому, уже начинавший скучать. Но хозяин уже нес Карамзина и, помуслив палец, смотрел в книгу, говоря про себя:
— У меня тут это место заложено. Где оно? шут его возьми совсем! Да. Примечание сто второе, страница четыреста девяносто четвертая. Вот, вот: «В тысяча двести шестнадцатом году сам князь новгородский, Мстислав Мстиславич, шел с войском на зятя своего Ярослава Всеволодовича Новоторжского…» Постой! постой! нет, не здесь. Том пятый, страница четыреста сорок четвертая. — Нет, ты послушай, любопытная, брат, вещь. Собираюсь я об этом написать, да все некогда. Вот оно! Послушай-ка! «В исходе четырнадцатого столетия великий князь Василий Дмитриевич, из Кличенской волости…» — Слышишь? из Кличенской волости… Вот ведь это истинная правда. «Дал в Симоновский монастырь, с некоторыми деревнями, озерами и угодиями, слободку Рожок, что после был монастырь». Это тоже справедливо сказано: «деревнями, озерами и угодиями». Рожок-то ведь и теперь существует, но только не слобода, а погост.
— Это так, — подтвердил Ф[окин], задумываясь все больше и больше и отыскивая глазами картуз.
Хозяин прочел еще несколько мест из Истории Государства Российского, но я все-таки никак не мог понять: в чем, собственно, заключается ошибка Карамзина. Дело шло, разумеется, об Осташкове. Наконец Ф[окин] остановил хозяина, сказав ему:
— А вот что я тебе скажу.
— Что?
— Мы лучше в другой раз придем. Ты нам тогда это все разъяснишь. Теперь нам некогда.
— Ну, хорошо, — с неудовольствием сказал хозяин, прерванный на самом интересном месте, — так когда же вы зайдете? Я вам это все докажу. Такая мне досада! Читал, читал, — все хорошо; вдруг, — ах, ты, пропасть! ошибка!.. — говорил он, хлопнув рукою по книге. — Очевидная ошибка! Да вот вам еще доказательство! — И, помуслив палец, он уж замахнулся было им, чтобы отыскать эту самую убедительную страницу, но Ф[окин] поскорее надел калоши и закричал:
— Прощай, прощай, брат. В другой раз.
— Ну, так до свидания. Будьте знакомы!
На другой день после визита к рыбаку я ездил в Нилову пу́стынь и чуть было не утонул. Случилось это, то есть собрался я, совершенно неожиданно. Началось с того, что сижу я в своей комнате и думаю: «Куда бы мне пойти?» Вдруг вбегает Нил Алексеевич[33] и говорит: