Творчество Слепцова формировалось под воздействием идейных и эстетических принципов революционных демократов В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, в основе которых лежало требование пристально изучать жизнь народа и воспроизводить ее без прикрас. Этим принципам Слепцов следовал уже при создании первого своего произведения, цикла очерков «Владимирка и Клязьма», в котором воспроизведено множество ярких бытовых картин, красочных зарисовок, отразивших разные стороны русской жизни в период ломки крепостнического уклада и уже начинавшихся складываться капиталистических отношений. По словам М. Горького, здесь было многое «нарисовано очень живо, ловкой, твердой рукой и настолько внушительно, что из краткого, спешного очерка приемов работы, навыков жизни, отношений двух племен как будто возникает некая жуткая и густая тень…»[13]
Еще более яркую и впечатляющую картину «отношений двух племен» и «жуткую и густую тень» российской действительности воспроизвел Слепцов в «Письмах об Осташкове».
Жанр писем к тому времени давно и прочно утвердился в русской литературе. К нему обращались Н. М. Карамзин («Письма русского путешественника»), А. И. Герцен («Письма из Франции и Италии»), В. П. Боткин («Письма об Испании»), П. В. Анненков («Парижские письма») и многие другие, менее известные, писатели. Однако «Письма об Осташкове» существенно отличались от других произведений русской литературы, написанных в этом жанре. И отличие это заключалось не только в том, что Слепцов нарушил сложившуюся традицию и обратился к изображению жизни России, а не других стран. «Письма об Осташкове» были задуманы писателем как своеобразное художественное исследование. Ведь отправляясь в уездный город Осташков, он вовсе не собирался писать о всех его «диковинках»: школах, библиотеке, театре и пр. Об этом в достаточной степени и даже с избытком разглагольствовала либеральная печать. Писатель хотел проверить, в какой степени все это соответствовало действительности, и выяснить причины, способствовавшие мнимому процветанию заштатного уездного города. А в том, что это процветание мнимое, писатель нисколько не сомневался. Но это следовало доказать, для чего требовалось серьезное изучение всех сторон жизни Осташкова: экономической, общественной, духовной, культурной. И с этой задачей Слепцов справился блестяще. Он не только проделал всю эту работу, но и результаты ее сумел воплотить в яркой художественной и остро публицистической форме. Его «Письма об Осташкове» — это серьезное социально-художественное исследование, в котором вскрыты важнейшие общественные и социальные процессы, характерные не только для одного уездного города, но и для всей пореформенной России. В этом и заключалось принципиальное идейное и художественное новаторство «Писем» Слепцова. Лишь в «Письмах из Франции и Италии» А. И Герцена можно наблюдать подобное же стремление докопаться до сущности явлений, исследовать факты во всей их совокупности.
«Письма об Осташкове» состоят из девяти писем-корреспонденций, посвященных разным сторонам жизни города. Уже название каждого из них («Наружность города», «Визиты», «Школа» и т. д.) говорит, о чем в них пойдет речь. Автор постепенно знакомит читателя с городом, осташковскими достопримечательностями, представителями разных слоев населения, с их жизнью, бытом и нравами. При этом Слепцов стремится быть предельно объективным и нигде нарочито не сгущает красок. Но уже в первом письме, делясь впечатлениями от увиденного, писатель говорит, что больше всего его поразили не осташковские «диковинки», а бедность и нищета, с которыми он сталкивался буквально на каждом шагу. Но, по словам Слепцова, это была «вовсе не та грязная, нищенская, свинская бедность, которой большею частию отличаются наши уездные города, — бедность, наводящая тоску и уныние и отзывающаяся черным хлебом и тараканами; эта бедность какая-то особенная, подрумяненная бедность, похожая на нищего в новом жилете и напоминающая вам отлично вычищенный сапог с дырой».
И чем пристальнее автор всматривался в жизнь города, тем более убеждался, что существуют два Осташкова: один — официальный, парадный, ухоженный, украшенный разного рода вывесками, в которых неизменно присутствует слово «общественный»: «общественный сад», «общественный банк» и т. п., и другой — неофициальный, с грязными мостовыми, бедными хижинами, в окнах которых мелькают «бледные изнуренные лица с неизлечимой анемией, — одним словом… горе-злосчастие, с холодом, да с голодом, да с лихими напастями».