У Петровой под толстым слоем грима на лице неожиданно выступил румянец, и она начала нервно дергать край шали. Затем побледнела и остекленевшими глазами уставилась на Нестора, который уже испугался, что ей станет дурно. Она действительно выглядела ужасно, но потом постепенно пришла в себя, сознавая, что здесь надо говорить только правду — такую, какова она есть. Она облизала губы и быстро призналась, что Йонки у нее не было. Оказалось, они познакомились лет десять назад, имели общих знакомых из среды кинематографистов. Пейчев был очень ревнив, но, по заявлению Петровой, у него не было для этого никаких оснований. Поэтому круг их приятелей все время сужался, пока они не остались вдвоем. Когда Йонке хотелось погулять и рассеяться от домашней натянутой атмосферы, она по договоренности с Петровой обычно звонила, что зайдет к ней в гости, дабы не попасть в неловкое положение перед мужем. Так было и в тот вечер, когда Пейчева отправилась в свою очередную «экскурсию».
— В чем заключались эти «экскурсии»? — спросил Нестор.
— Ну что нужно человеку с культурным уровнем выше среднего? Я редко бывала с ней, однако полагаю, что она общалась с интересными и образованными людьми, посещала театры, кино… Ее интересы были разносторонними, она много читала, поддерживала связь с литераторами, которые уважали ее, искали встреч… И представьте себе ее мужа с его интересами! Абсурд! Сколько же мы говорили об этом ее браке!.. Она надеялась изменить мужа своей добротой, именно так — через доброту. Ей самой всегда хотелось быть лучше и видеть людей вокруг себя такими же. В последнее время она стала соглашаться, что ее брак был ошибкой, но о разводе помалкивала… Решила испить чашу до дна!.. И что?! Стоило ли? — И ее глаза заблестели от злости.
Нестор промолчал, хотя и испытывал искушение сообщить, разумеется «под большим секретом», какую-нибудь небылицу, от которой ей пришлось бы размотать шаль. Но он оставил ее в покое, решив, что она уже достаточно пережила от пребывания в его кабинете. Он учтиво поблагодарил и отпустил ее.
— Денев, Денев, надо бы отдать тебе распоряжение изучить все ее писания.
— Думаешь, они настолько ценные, чтобы их можно было сложить в бархатную папку с золотой надписью «Весела Петрова. Избранные сочинения», не так ли?
— Не думаю, — ответил Нестор.
— Ходил в лабораторию. По вопросу анализа слюны, как выразился Стоянов. Там еще не сделали категорического заключения. Он просил, нельзя ли доставить ее побольше, чтобы определить и пол…
— И что ты ответил?
— А что сказать? Он очень рассердился, что мы требуем результаты через пять минут, лучше, мол, занялись бы другим делом. Объяснил ему, что слюна обнаружена на трупе и не следует долго задерживаться с ответом, но…
— Ну иди и плюнь для Стоянова в какую-нибудь пробирку!.. Видите ли, слюна не принадлежала мертвой! Еще чего скажет! Кто это будет плевать на тело?! — кипел Нестор. — Дайте ему еще, мол, слюны! Каждый дурак понимает это! Тогда и я могу сказать: представьте мне преступника, и я узнаю, почему он убил человека. Теперь будет зудеть о разных ферментах, нечеткости следа… А за что мне ухватиться? Да положи ты ручку на место! Что ты отнимаешь у меня время со своим кинокритиком! Почему сам не сказал ей, что она врет?.. Слушаю вас! — взял он трубку зазвонившего телефона. — Кто?! Ошиблись! — И он бросил трубку. — Видите ли, им надо пивзавод… Да, нам только и остается с тобой открыть бутылку «Пиво-скара»!.. Ладно, пойдем выпьем кофе.
Денев с сочувствующей миной сопровождал начальника в кафетерий, чтобы тот немного посидел там за своими двумя любимыми чашками кофе. Помощник следователя прекрасно понимал состояние Нестора и искренне сожалел, что в данный момент ничем не мог помочь ему. Не знал даже, за что приняться, и это крайне нервировало его. Они походили на альпинистов, стоявших у подножия отвесной скалы с гладкой и сильно закопченной, как у витринного стекла, поверхностью. И как они ни вглядывались в нее, так и не могли рассмотреть ничего, в то время как с противоположной стороны за ними наверняка кто-то наблюдал. Какой-то неизвестный…
На похоронах Йонки Пейчевой присутствовало не много людей. Среди них были Нестор Крумов и его помощник Денев. От коллег по работе пришел проводить покойную только Каров. Траурная церемония продолжалась недолго. Пейчев держался спокойно и с подобающим для такого печального события видом принимал соболезнования. Какая-то пожилая женщина, вероятно знакомая по кооперативу, попыталась сказать несколько прощальных слов, но Пейчев грубо прервал ее. Каров недоумевающе взглянул на него и стал доставать из кармана приготовленную речь на нескольких листах, однако Пейчев в той же категоричной манере запихнул его руку с речью обратно в карман. Несколько скромных букетов были возложены на могильный холм около деревянного креста. Высокий мужчина с седыми волосами приблизился к мужу Йонки, подал ему руку, а затем молча повернул назад и зашагал к ближайшей аллее. Нестор кивком попросил Денева остаться на месте, а сам последовал за незнакомцем. Вскоре следователь настиг этого человека и представился ему. Оказалось, что это был отчим Йонки, архитектор по профессии. Он не удивился желанию Нестора поговорить с ним. В его ответах чувствовалось стремление быть точным и объективным. Они покинули кладбище и сели в машину Нестора. Через десять минут Драголов, так звали отчима Йонки, в кафе рассказывал о своей прошлой жизни под пристальным взглядом собеседника.