Поэтому алю всегда была настороже, смиряя свой энтузиазм к репродуцированию. И никогда не чувствовала ни материнского инстинкта, ни мелких радостей о мысли завести ребёнка. И до этого момента она не верила в то, что находилась в положении. Но вдруг, когда божественное существо так просто сообщило ей это, Алиисза поняла, что должна защищать своё ещё не рождённое дитя.
— Итак? — спросило существо. — Что скажешь?
— Я всё ещё не знаю условий, — ответила Алиисза, встревоженная тем, что пойдёт на что угодно, что предложит ей святое существо, но альтернатива пугала в равной степени.
— Вместе мы отправимся в Дом Триад. На период твоей беременности ты будешь оставаться гостьей у них, в благоприятных условиях для подобного тебе. Ты не будешь пытаться сбежать, как и не попытаешься причинить вреда другому каким-либо образом, ни словом, ни делом. Можешь проводить своё время в умственных упражнениях; никто не будет навязывать тебе никакой риторики, лекций или моральных испытаний, если ты этого не захочешь сама.
Нарушишь любое из правил и немедленно лишишься жизни, а дух твоего ребёнка тут же станет просителем на службу Дому Триад. В конце беременности, когда ты родишь, тебя призовут к судейскому трибуналу, где подвергнешься судебному разбирательству за все свои преступления против тех, кому приносила зло в течение всей своей жизни.
В голове Алиисзы поплыло. Она могла оставаться в живых так долго, пока будет оставаться хорошей девочкой.
Но это выглядело слишком легко, чересчур просто. Алю подозревала, что это была ловушка.
— Откуда я могу знать, честны ли вы со мной? — спросила она.
Существо выглядело удивлённым.
— Даю слово, — сказало оно, — хотя, не уверен, что это хоть что-то значит для существа твоей природы. Как бы то ни было, если посмотреть на альтернативу, я не знаю, что может быть хуже непринятия моего предложения.
Алиисзе захотелось ухмыльнуться. Ты удивишься, подумала она.
Было время, когда она была уверенна, что существа, страдавшие от её руки, предпочли бы смерть дальнейшим пыткам, которые алю учиняла над ними. Но побуждение защитить ребёнка от вреда, увидеть его рождение, было сильней. Мысль о том, что она могла провалить свой материнский долг, затянулась на её желудке холодным узлом. Алиисза не могла понять, почему так стремится защитить то, до чего при обычных условиях ей и дела бы не было, но всё же не могла отвергнуть свои чувства.
Кроме того, подумала алю, подавляя улыбку, у меня будет больше, чем полгода, чтобы спланировать побег и дальнейшую месть. На этот срок я, конечно, смогу смириться с их угнетающими нормами и правилами.
Алиисза посмотрела на существо, которое смотрело на неё и ждало.
— Я принимаю ваши условия, — сказала она.
— По собственной воле?
— Никто же в этой комнате не принуждает меня, — ответила алю. — Никто не побуждает меня говорить эти слова, как никто не манипулирует мной каким-либо образом. Это моё решение, свободное и без сожалений.
Алиисзу охватила ещё одна ослепительная вспышка света. Ей хотелось закричать, но она не могла. Неприступная крепость исчезла и Алиисза снова парила в серой пустоте, пока её тело не взорвалось на миллионы частей.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сладкий запах летней травы проникал в ноздри Алиисзы. Она ощущала под ногами ковер, мягкий, теплый. Аромат был чистым, нежным, почти совершенным. Он пьянил её и возбуждал. Солнечные лучи обнимали её тело, не слишком горячо, но приятно, как в тёплый весенний день. Жар небесного светила погружал Алиисзу в спокойствие, утоляя боль. Жужжание насекомых и щебет птиц звенел в ушах. Она чувствовала, как вокруг пульсировала жизнь, радость и горе, страх и смерть, всё вокруг порхало в великолепном танце жизни. В пустоте своего бытия демоница забыла, что значит чувствовать. Её тело на некоторое время перестало существовать. На новом месте она чувствовала себя более живой, чем когда-либо. Сейчас её существование было более наполненным, чем в прошлом. Всё это было чересчур; она боялась разомкнуть веки. Наполненная трепетом, смешанным с тоскующим любопытством, она вонзила пальцы в рыхлую, влажную почву, сконцентрировалась, и отважилась открыть глаза.