- Ступайте, Борис, и прилягте на половину часа. - Бабушка выдвинула челюсть. - Видите ли, милая моя дочь, я хочу… я поклялась умереть прабабушкой. Да, - говорила она сквозь зубы, - да, ты знаешь, у меня идеальный характер, я все сделаю как надо. Я настаиваю, чтобы эти бесплотники знали свое место и не лезли к девушкам. Я хочу иметь правнуков! Слышите вы, глупая, восторженная и нелепая женщина?..
Бабушка ударила кулаком. Чашки подпрыгнули. Зеленая муха взлетела, попала в паутину и зазвенела.
Таня задержала дыхание. Она все увидела - был резкий, безжалостный свет.
На что походило? Да, на их костер в поле.
Она вспомнила откатившийся уголек: он пускал тонкую и долгую струйку дыма. Она тянулась вверх, колеблясь, и где-то там, высоко, рассыпалась на молекулы.
Так случилось и здесь - на цветке тлел уголек, король-бабочка. Махаон.
И к нему вдруг - струйкой дыма - потянулось тело Сигурда и мягко, беззвучно вошло, исчезло… Таня задержала вскрик, прижав рукой губы.
Бабочка же снялась и полетела.
Тень ее бежала по траве. Таня заметила, что она круглая, и догадалась, что это тень самого солнца.
…Быстрее, быстрее!.. Луг поворачивается внизу. От него идут теплые земляные потоки, подкидывают, толкают (луг косо уходит вниз).
И зелено, зелено кругом, и сигналят цветы. Они зовут. Бабочку звали присесть поздние ромашки, звало «татарское мыло», звали все, отовсюду…
Сигурд поднялся выше, выровнял плоскость крыльев и скользнул над сидящим в тени бабочколовом. Тот вскочил - огромнейшая фигура с жадными глазами. Они - две круглые блестящие стекляшки.
Он рыкнул - прокатился по лугу недолгий гром.
Он вскинул сачок - тот со свистом ушел высоко в небо.
Страх поселился в Сигурде, веселость и страх. Он стал работать крыльями, поднялся высоко, высоко. И спланировал вниз, и уже нетерпеливо, на высоте кустов, полетел к белому платьицу Тани.
А позади громко топало и пыхтело. Сигурд летел тихо, чтобы оно не отстало, не потеряло пыл охоты. И Таня сжалась, когда бабочку смял удар сачка. Он прихлопнул и вдавил ее в промежуток мелких березовых кустиков.
- Есть! - вскрикнул бородач и нагнулся, запустил руку в траву.
- Что вам, собственно, надо, молодой человек?
Из травы поднялся Сигурд в виде небольшого и морщинистого старичка в костюме-тройке. Бородач стал пятиться.
- Простите, - сказал бородач и подтянул штаны. - Простите, что-то с глазами.
- Полежать не дадут, поспать не дадут, - негодовал Сигурд.
- Солнце, знаете, ничего и не видишь.
Бородач отходил, оглядываясь. Погрозил кулаком, повернулся и побежал.
- Почему ты не смеешься? - спросил Сигурд.
Таня молчала. Она щипала травинки и кусала те их части, что были воткнуты в основу стебельков. Они были как салат без сметаны - трава с простым травяным вкусом и запахом. И только.
«Он воздух, он мираж, я его сама придумала».
- Таня, вы расстроены чем-то?..
- Нет, не то… Скажи, если меня оскорбят или… Ты заступишься за меня? Ударишь нахала?
- Чем я его ударю? - спросил Сигурд. - Я дым, клубок молекул, сочетание еще не разведанных свойств материи. Я не могу ни обнять, ни защитить. Я ничто в обычном понимании. Сила моя в этом мире овеществляется в других и другими. Товарищами, машиной, шефом. Ты расстроена?
- Глупости, Сигурд, я прошу прощения.
- Это я должен просить прощения.
Корова подошла и смотрела на них, вздыхая. Нос ее был черный и мокрый. Она лизала его шершавым языком.
- Хочешь, я узнаю, что сейчас чувствует эта корова? - спросил Сигурд.
- Я знаю. Она хочет, чтобы ее подоили, - сказала Таня. - Мне пора домой. Не провожай, я сама…
На веранде гудела из угла в угол оса с золотым животиком. Но, может быть, это просто осовидная хитрая муха.
Хитрая!.. Бабушка пригрозила пальцем и велела прогнать муху.
- Почем я знаю, что это не твой чудак, - сказала бабушка Тане. - Прилетел и слушает. Проныра!
Таня обиделась.
- Что вы, бабушка, он не такой.
- За себя ручайся, деточка, только за себя, и то здраво подумав. Вот и Пеструха сегодня на меня как-то странно посматривает и яйцо мне не снесла. А снесет, то как его будешь есть? Почем я знаю, может быть, Пеструха - это тоже он.
Таня взяла полотенце и выгнала осу. Пришлось вытаскивать из угла домашнего паука и садить его за дверь.
Котенок сидел на полу и смотрел на них большими серыми глазами.
- Убери и его, - требовала бабушка. - Очень у него глаз сообразительный. Наверное, твой…
Таня взяла мягкого котенка под локотки (тот запел) и унесла. Посадила в траву, и серый занялся вылавливанием травяных бабочек.